— Зато боец какой храбрый оказался и умелый. Один десятерых торков сразил и полон немалый в дома свои возвернул, — опять добавил похвалу боярин.
В телах разбойников дружинники признали далеких торков-степняков, известных налетчиков, а вовсе не близких соседей-буртасов из Булгарии.
— И правда, как это ему удалось? — Княжич закрутил головой: — Избор, а ты что по сему поводу мыслишь?
Молодой волхв, резавший что-то из липовой ветки, встрепенулся, отложил рукоделье, достал свечу, запалил, обошел новика, близко-близко ведя огнем и шепча наговоры на Перунов суд. Но нигде и ни разу пламя не затрещало и даже не трепыхнулось.
— Ничего! — наконец признал юноша. — Даже амулетов — и то нет ни одного!
— Как же ты их одолел, Лесослав, коли даже милость богов тебя не коснулась? — снова поинтересовался княжич.
— Повезло, — пожал плечами Ротгкхон. — Кабы они догадались всем десятком на меня ринуться, стоптали бы в момент. Но бросить обоз без охраны тати боялись больше, нежели одинокого путника с копьем. Нападали по одному. А по одному все они воины никчемные. Токмо селян безоружных пугать и способны.
— И выходит так, что, коли он не на твоей службе, то полон весь по совести есть его добыча, и оный выкупать надобно, — шепнул Сварогу на ухо боярин Валуй.
— Как он тебе на сердце лег, прямо первый раз такое! — изумился княжич.
— Мыслю, опытный боец в судовой рати нам ныне весьма и весьма пригодиться может, — ответил тот.
— Это верно, может… — задумчиво признал княжич, резко поднялся и разжал пальцы. — Ладно, благодари заступника. Возьму тебя в дружину. Учить тебя ремеслу ратному поздно, посему зачислю в гридни свои. Поищу приложение особому таланту. Жалованье положу, как старым воинам, и долю тем же порядком. За полон освобожденный ничего тебе не дам. Рабов освобождать есть долг совести любого русского воина, и за то, кроме благодарности людской, платы не бывает. Но вот лошади торков сраженных и мечи их по обычаю твои и ничьи более. Могу дать за все три сорока куньих, ибо припас оружейный лишним не бывает. Либо забирай все, и сам на торге меняй.
— Коли ты, княже, оценил добычу в три сорока, — одновременно и уважительно, и с долей лести ответил Ротгкхон, — стало быть, больше она не стоит. Я возьму плату.
— Слышу речь разумного воина, — смягчился княжич. — Ладно, мнение боярина Валуя о тебе я уже знаю. Посмотрим, что другие ратники о тебе мыслят. Послезавтра пойдешь в дозор с Дубыней. Ты же пока со схроном и жильем определяйся. Не знаю, есть ли ныне свободные?
— Дом колдуна на князя переписан, — негромко напомнил Избор, вернувшийся к строганию. — Ныне пустует.