Трогаются и Алехин с Мироновым, обгоняя такси. Евгений, хоть ему и не все понятно, не решается пока расспрашивать майора. Вскоре они нагоняют еще одну машину с товаром. Товар этот явно не имеет никакого отношения к продукции березовской фабрики, но майор приказывает остановиться и этой машине. С не меньшей тщательностью, чем у Пивницкого, проверяет он документы у ее пассажиров. А пока они проделывают эту процедуру, их нагоняет такси Пивницкого. И тогда Евгений догадывается, что все это разыграно Мироновым специально, чтобы усыпить бдительность заведующего промтоварной палаткой. У Пивницкого не должно возникнуть ни малейшего подозрения, что милицию интересует только его машина.
А когда такси Пивницкого уходит далеко вперед, Миронов приказывает Алехину свернуть на другую дорогу.
— Ну как, поняли что-нибудь? — спрашивает он лейтенанта.
— Лишь кое-что, — откровенно признается Алехин.
— Придется, значит, объяснить, — улыбается Миронов, и Евгений догадывается по этой улыбке, что задуманный им маневр удался, видимо, в совершенстве.
— Мне нужно было посмотреть у этого субъекта накладную, по которой он получил товар на березовской фабрике. Сделать это следовало так, чтобы у Пивницкого не возникло подозрений. Мы этого достигли. С вашей помощью я не только ознакомился с его накладной, но имею теперь и фотокопию ее.
— Как же вы это сделали, Михаил Ильич? — изумленно восклицает Алехин.
— Ловкость рук, — самодовольно усмехается Миронов. — Ну и, конечно, кое-какие новинки в области фототехники.
С удовольствием закурив папиросу, майор продолжает:
— Что, однако, дает это нам? А вот что: Пивницкий еще в прошлую субботу получил на Березовской фабрике двести пар резиновой обуви. Сто из них, как нам известно, он уже продал, но деньги за них не сдал, а поехал сегодня к Красовскому еще за двумястами пар. Теперь же, благополучно добравшись до своей палатки, он по телефону даст знать Красовскому, что все, мол, в порядке, и они условятся о встрече для исправления (а вернее, для подделки) накладных с таким расчетом, чтобы количество вывезенной Пивницким обуви уменьшилось вдвое.
— Но позвольте, — возражает Алехин, — подделку эту ведь легко установить. Стоит лишь произвести учет товаров в палатке Пивницкого, как сразу все станет ясно.
— Вы так думаете? — спрашивает майор Миронов и смеется. — В том-то и дело, что не имей мы теперь копии подлинной накладной, никакая ревизия ничего бы нам не дала. Что бы мы там обнаружили? Триста пар резиновой обуви. Двести только что привезенных и сто оставшихся от первой партии. А где документы на них? Пожалуйста, предъявят вам и документы. На оставшуюся сотню покажут новую накладную, а на только что привезенные двести пар — старую на точно такое же количество. У Пивницкого нет ведь никаких отчетных документов за уже проданные сто пар, пока он не сдал вырученных денег. Теперь же он и сдавать их не станет, а преспокойно положит в карман, выделив, конечно, львиную долю Красовскому. Операция эта носит у них название «очков», или «на свободное место».