— Это чепуха, он, видать, сам эсер. Возьмем, к примеру, нашу мызу. Земля и все другое принадлежат здесь помещику. Если мы теперь мызную землю поделим между работниками, как это эсеры предлагают, что же получится? Что станет делать, скажем, Пулловер, у которого девять детей, мал мала меньше, и только две руки? Ведь денег, чтобы купить лощадь, у него нет, а мызных лошадей, если их тоже раздать, на всех не хватит. К тому же орудия пароконные, рассчитанные на крупные хозяйства. Стало быть, надо дать каждому работнику по две лошади, где же их столько набрать?! Вот почему мы против раздела имения, мы боимся, что останемся без хлеба и без работы. Нет, надо сделать так, как предлагают большевики: мызную землю у помещика отобрать и владеть ею сообща, и урожай будет общий… А это ты хорошо сделал, что пришел ко мне побеседовать. Ты и впредь приходи.
Я долго размышлял над словами кузнеца. Значит, он не согласен со взглядами Мартина Леймана, считает его рассуждения рассчитанными на то, чтобы дурачить народ. А ведь мне казалось, что Мартин все рассудил справедливо. И хотя кузнец не сказал этого прямо, от меня не укрылось то, что он хоть и одобряет революцию, доволен, что царя свергли, но считает дело далеко не оконченным, что главное еще впереди: ведь жизнь бедного люда какой была, такой и осталась.
Правда, были перемены и у нас. Теперь свободнее можно собираться открыто, говорить о своих нуждах. В городе уже созданы профсоюзы — большие объединения рабочих, во главе их стоят большевики, профсоюзы не дают спуску заводчикам и фабрикантам, проводят забастовки. Так что борьба продолжается, и теперь у нее новые цели. Он, сказал о себе кузнец, не совсем в курсе происходящего, но все-таки получает газеты и брошюры, и до него доходят мысли Ленина, великого вождя большевиков. Революция не остановится на полдороге, придет очередь заводчиков и фабрикантов, а заодно и помещиков, революция расправится и с ними, лишит их власти и всех богатств, в России будет новое государство, править которым станут рабочие и крестьяне, они построят новое общество. «Кто не работает, тот не ест» — такой будет тогда главный закон.
Все это звучало для меня не совсем ясно, я не в состоянии был наполнить эти большие и важные понятия наглядным, конкретным содержанием. Однако в мое сознание вошло что-то совершенно новое, и это новое заставляло с напряженным вниманием следить за событиями. А они менялись с невероятной быстротой.
Ближе к лету я все чаще слышал разговоры солдат о недовольстве войной. Они говорили, что война им надоела, грозились сами покончить с ней. Наконец в наших местах появились отступающие части. Они двигались с обозом. Солдаты говорили, что отведут домой и обозных лошадей, чтоб было на чем пахать землю, ведь в деревнях лошадей, наверное, не осталось. Одна рота остановилась в имении Соо, заняв все свободные помещения. У отца в передней комнате тоже разместили солдат, спали они вповалку на полу. С народом солдаты ладили хорошо, никаких недоразумений не было.