Слухи, что враг наступает, а русские войска отступают, усилились, вызывая большую тревогу среди населения. Хозяева позажиточнее тревожились меньше, чем рабочие, малоземельные крестьяне или бобыли. Появилась безработица, особенно среди женщин, тех из них, у кого был клочок земли или куча ребятишек, нанимали неохотно, хутора и имения предпочитали одиноких. Это вызывало ропот в народе. А тут еще цены стали расти не по дням, а по часам: получит работник жалованье, не успеет прикинуть, что купить, а вещь уже стоит много дороже.
Хозяин хутора Соо довольно ухмылялся: деньги так и текли к нему. Это был теперь настоящий кулак-кровосос. С работниками он держался высокомернее прежнего и, когда возвращался из города навеселе, орал во всеуслышание:
— Дорогу! Сооский барон едет!
Дома при гостях куражился: густо намазывал хлеб маслом, давал собаке, приговаривая:
— На хуторе Соо даже собака не ест хлеба без масла!
О Кости судачил весь поселок: хозяин Соо — сущий «серый» барон, кулак, людей ни во что не ставит, на всех ему плевать. Он читал только кулацкую газету и на все смотрел ее глазами. Кости и слышать не хотел ни о каких переменах. В своем кругу Кости открыто заявлял: не худо, если бы немцы пришли, уж они навели бы порядок, быстро указали бы бобылям их место. Но на народе он говорить так все же не решался.
Не далеко от яблони падают яблоки. В презрении к простому народу выросли и сыновья Кости. Старший сын — он уже кончал гимназию — начитался книг, восхвалявших превосходство сильной личности над всеми другими, и считал естественным, чтобы люди без достатка и с малым образованием подчинялись богатым и образованным. Эти убеждения в нем все углублялись, он старательно искал в книгах новую опору для своих примитивных взглядов. После Февральской революции среди учащихся были весьма в моде всевозможные кружки, в том числе литературные, художественные, философские, в которых подвизались преимущественно сынки состоятельных родителей. Они собирались и спорили об учении Ницше, о взглядах Штирыера и других подобных им философов. Сын Кости принимал живое участие в этих собраниях.
По-своему использовала революцию и семья Лейман. Марию выпустили из заключения, и дело было прекращено. Все это произошло так тихо, что особых разговоров не вызвало, тем более что нахлынули более крупные и важные события.
Новая власть. — Кулаки важничают. — «Добьемся мы освобожденья…» — Кузнец едет в горком партии. — Мое первое в жизни собрание.
Наступил октябрь 1917 года. Сначала появились слухи, что и власть Керенского с его «керенками», сорока рублевыми кредитками, дышит на ладан. Потом донеслось, что в Петрограде произошла новая революция, к власти пришло правительство во главе с Лениным. Это правительство издало декреты о мире и земле.