Передовая молодежь ненавидела и презирала буржуазию. Наш разум, наши сердца восставали против жестокости, корыстолюбия, цинизма и тупоумия дорвавшейся до власти буржуазии. Мы ясно сознавали, что с ней невозможны никакие компромиссы, что для нас есть только один путь — борьба, борьба до конца, до полной победы. Борьба рано стала для нас смыслом жизни.
В Тарту, где я тогда жил, резко давали себя чувствовать недавние аресты активных деятелей рабочего движения. Ощущалась острая нехватка в новых людях. У нас было мало опыта, но он возмещался энергией и энтузиазмом.
Мне запомнилось одно собрание в Тартуском рабочем доме, ставшее для меня своеобразным боевым крещением. На собрании выступали лидеры тартуских меньшевиков, кто-то из них, между прочим, заявил по адресу левых: «У вас вообще нет опытных руководителей, у вас все мальчишки, молокососы и простые рабочие, которые на фабрике, возможно, и на своем месте, но в деятели рабочего движения не годятся». Этот выпад меня очень возмутил. И хотя я был тогда совсем еще молодым революционером, потребовал слова и дал оратору отповедь, сказав, что если у нас нет опытных руководителей, так это как раз «заслуга» сотсов, ведь при их содействии совершаются аресты и расстрелы деятелей рабочего движения, ведь сотсы сидят в правительстве, а если даже не сидят в правительстве, то все равно поддерживают его, игра сотсов в оппозицию — это только дымовая завеса, рассчитанная на обман трудового народа.
Я, видимо, попал в точку, судя по возмущению, с каким сотсы реагировали на мои слова, зато остальным мое выступление понравилось, а сам я, к собственному удивлению, обнаружил, что могу при всех своих скудных знаниях выступать на многолюдных собраниях, принимать участие в открытых дискуссиях.
Вместе с тем это выступление послужило моему сближению с деятелями тартуского левого рабочего движения. Не помню точно, в тот день или несколько позже меня пригласил к себе Ханс Хейдеман. Он наряду с другими видными революционерами входил в «Союз содействия», функционировавший при Социально-философском студенческом обществе. Ханс тогда только что демобилизовался из армии. Это был еще совсем молодой человек, очень приятной наружности, простой и скромный. Во время разговора он внимательно изучал своего собеседника. Выступления Ханса на собраниях были очень деловые, возможно, даже чуть суховатые, но жизнь народа он знал очень глубоко, и поэтому его речи были понятны всем. Люди охотно посещали собрания, если знали, что будет говорить Хейдеман. Хейдеман расспросил меня, кто я такой, откуда пришел и к чему стремлюсь. Я ему рассказал все о себе.