– Ну, это спившийся старик, – наконец принялся отвечать курьер. – Он сам назвал свою фамилию – Свешников. А, еще он говорил, что бывший актер Городского драматического театра. Рассказывал, что когда-то был в местном театре лучшим из труппы…
– Когда? – перебил Густав.
– Что? – не понял курьер.
– Я спросил: когда он служил в театре и был лучшим в труппе? – повторил свой вопрос Густав.
– Не знаю, – человек в полосатом дорожном костюме для убедительности пожал плечами.
«А что ты вообще можешь знать, тупая скотина?» – вяло улыбнулся Густав. Все. На этого ничтожного человека не стоит тратить эмоции и время. Он перестал для него существовать, как только провалил задание «Центра». Еще пара вопросов – и пусть катится на все четыре стороны. Но не очень далеко. Чтобы долго не искать…
– Что еще тебе известно про этого Свешникова? Ну! Вспоминай! – подстегнул курьера Густав.
– Он еще говорил, что играл с актером Писаревым и Полиной Стрепетовой. Это тоже актриса, весьма известная.
– Знаю, – сказал как отрезал Густав. – Это все?
– Все, – виновато ответил курьер.
– Не густо, но уже кое-что, – холодно подвел итог разговору с курьером Густав. – У тебя есть еще что-нибудь сказать?
– Н-нет, – нерешительно ответил курьер. – Да, – поправился он. – А что будет со мной?
– С тобой? – Густав как-то удивленно посмотрел на него. – Ты больше никогда не будешь исполнять обязанности курьера…
– Понял, – с готовностью отозвался тот.
– Никогда больше не получишь никакого ответственного поручения ни от «Центра», ни от меня…
– Понял.
– И совершенно забудешь все, чем здесь занимался.
– Понял, – повторил курьер и облегченно вздохнул: кажись, пронесло…
– Теперь ступай.
Человек в полосатом дорожном костюме помялся.
– Я бы хотел принести вам свои личные извинения по поводу… по поводу случившегося, – робко произнес он. – И заверить вас, что больше никогда… никогда подобного не повторится…
– Разумеется. Ступай, – слегка повысил голос Густав.
Курьер надоел ему, как говорят у русских, хуже пареной репы. Хотя что такое «пареная репа», Густав не ведал. Зато знал, что никакой оплошности курьер и в самом деле никогда уже не повторит, потому что…
– Благодарю вас, – склонил в поклоне голову человек в полосатом дорожном костюме.
Когда он вышел из комнаты, Густав легонько тренькнул в колокольчик. Портьера, закрывающая большое арочное окно виллы, отодвинулась, и из-за нее показалась фигура невысокого плотного мужчины.
– Все слышал? – спросил его Густав.
Мужчина кивнул. В неярком электрическом свете лампы Эдисона блеснули стеклышки очков в золотой оправе.