— Верно ты его пристукнул, — тихо сказал беспризорник. — Давить нас всех надо, как клопов. А в угрозыск не ходи, мало ли что…
— Ты… ах, понял меня… спасибо, брат! Я вначале-то испугался: ведь одному тебе рассказываю, так поймешь ли? А ты молодца, Абдулка! Насчет себя не наговаривай, зачем с ними равняешь? Это — другое дело, когда мальчонка от голоду пропитание хочет добыть. А они-то — сытые, гады… Однако пойдем, пойдем!
Малахов суетливо схватил беспризорника за рукав пиджака и потащил к трактиру. Там взял для него щи, рубец, сам сел напротив и смотрел, как парень с жадностью, лихорадочно сверкая белками, поглощает пищу.
«Мотает их, сердешных… Совсем малец еще. А понятия — как у мужика. Не надо бы его бросать, ни за что пропадет парнишка», — думал Малахов. Приговаривал:
— Ешь, Абдул! Не торопись, не торопись, успеешь.
Наконец Абдулка выбрался из-за стола и вопросительно глянул на Николая. Тот спросил:
— Где живешь, бедолага? Спать-то есть где?
— Чего мне! — тряхнул патлами беспризорник. — Раньше в подвале жил, да вчера пришли: выметывайсь, мол! Склад будут устраивать. Да я ушлый — нынче на станции, в старом вагоне, ночевал. Теперь туда же пойду, наелся — во! — на два дня хватит. Благодарствуем вам. — Он поклонился. — Пойду я, спасибочки.
— Подожди! — остановил его Малахов. — Идем-ко со мной.
— Куда? — снова насторожился Абдулка. — Куда это… зачем?
— Негодно по подвалам да вагонам таскаться. Помрешь так, а то забьют или в домзак посадят. Мало ли что случается по причине неустроенности! Я знаю, сам только вчера крышу обрел. Ну, да куда ж тебя теперь девать! В тесноте, да не в обиде — пора, Абдул, свой дом иметь. Оденешься, ремеслу обучишься — хочешь?
— Ага. А Цезаря к себе возьмем?
— Это дружка твоего? Кхм… — Николай замялся, поскреб затылок. — Ладно, посмотрим. Видно будет.
Было уже поздно, темно — еле успели они на последний сеанс в «Триумф».
— Вот, парнишку прибрал, — встав перед ней, виновато сказал Малахов. — Абдулка его звать. Мы с ним это… друзья маленько! Нынче встречаю — совсем обезумел с голоду да бесприюту. Воровать стал. Ну уж, думаю, последнее дело! Привел — пусть хоть чуток отойдет!
— С нами жить будет?
— Ну да. Хоть месяц, неделю — разреши! Совсем пропадет парень, жалко, ей-богу!
— Ах, Коля, Коля… — Она грустно улыбнулась. — Делай, как знаешь. А мальчонка-то — худой! Скулы, ребра да лопатки. Без отца, без матери, сиротинушка! — быстро заморгала, утерлась платочком и, наклонясь к Абдулке, сказала сквозь плач: — У нас-то хоть не воруй, идол!
— Вот еще! — окрысился беспризорник. — Дура ты набитая!