— Ну, пускай так. — Она спохватилась, толкнула их к лестнице. — Ступайте в зало. Давно началось!
— Что идет-то? — задержавшись, важно спросил Малахов.
— «Сын маэстро», — понизив голос, ответила девушка. — С участием Джекки Куган. Сильная мелодрама!
— Во, видал? — Гордость была в малаховском голосе, когда он, подталкивая мальчишку, устремился по лестнице. — «Сын маэстро»! С участием… не как-нибудь там тебе!
— Хорошая девка! — пыхтел Абдулка. — Баба твоя, да?
— Ага, — ответил Николай.
Дома, за чаем, он, помявшись, спросил у Абдулки:
— Где ляжешь, друг-товарищ?
— В сенках, конечно! — отозвался тот. — Тряпье туда бросьте, что есть постарее, все равно кипятком шпарить: вша есть!
— Завтра выведу! — пообещал Малахов.
Беспризорник глянул на него с тоской и страхом.
Наутро они осмотрели Абдулку в палисаднике. Одежда была настолько ветхой, что ремонту, несомненно, не подлежала. Переглядывались, качали головами. Пошли домой, выскребли все наличные деньги. Поколебавшись, Николай добавил бумажку из кошелька Анкудиныча, и с этим капиталом двинулись.
Штаны на толкучке выбрали хорошие: из чертовой кожи, без единой заплаты. Косоворотку — ношеную, но красивую: мелкий белый горошек по синему фону. Купили еще старые, разношенные ботинки и с этими покупками вернулись.
Абдулка отнесся к новой одежде безразлично, его вполне устраивало привычное старое тряпье. Но Николай, не слушая его, велел раздеться, унес старье в огород, облил керосином и сжег. Вытащили в сад лохань и начали мыть парня. Вода, сначала черная, без пены, светлела с каждым новым тазом. Малахов драил исхудавшее Абдулкино тело яростно и исступленно, тот стонал и корчился, но через полчаса, переодевшись и расчесавшись частым гребешком, вошел в дом расслабленный и тихо улыбающийся. Двое, пустившие его под свою крышу, сидели рядом на лавке, положив руки на колени, и, склонив головы набок, умиленно смаргивали глазами: не могли наглядеться. Абдулка прыснул, покраснел и сказал:
— Спасибочки вам. Пойду я, чего тут.
— Куда? — заполошилась хозяйка. — Садись давай: и ты, и ты, Коля, сейчас на стол соберу.
— И далеко ты наладился, интересно? — Малахов подвинул к столу табуретку, сел, забарабанил пальцами.
Беспризорник пожал плечами.
— Не думай никуда ходить! Живи здесь, чего там! — Хозяйка всплеснула руками, засмеялась: — Ну, беда! Не было, не было в этом доме мужика, а тут сразу двое. Ох, ребята.
— Живи-и! — Николай обрадовался, схватил Абдулку за шею и притянул к себе. — Не век воровать; учиться отдадим, к ремеслу приспособим, хорошо, брат!
Беспризорник вдруг зашипел, заплакал, вырвался от Малахова и исчез в дверях.