— Не болтай! Не было никакого брака. И фамилия моя всю жизнь не Тарасова, а Лебедяева — понял, ты, Купидон?
— Эх, совсем запутался я! — Заскреб в затылке агент. Выиграв время, он почувствовал себя увереннее, свободнее. В ней тоже исчезла прежняя настороженность. — Лебедяева, значит…
— Ладно, хватит! Чего тебе надо? И документ показывай, почему я тебе должна верить?
— Тогда я подойду.
— Ну, подойди, что ли.
Кашин приблизился к Маше и протянул удостоверение. Светил спичкой, пока она читала.
Отдав документ, Лебедяева вздохнула:
— Час от часу не легче. Значит, Черкиза ищете? Застит он вам свет-то, соколики.
— Ясно, застит, — тяжело засопел Кашин. — Таких парней, друзей моих, убивает! А ты с ним крутишь. Такая же, видно. Постыдилась бы.
— Ну, ты! Нашел с кем про стыд разговаривать. Молчи, молчи…
В конце переулка послышалась колотушка. Почти одновременно выскочила из вязкого, душного мрака собачья свора и забесновалась вокруг них. Семен нагнулся — собаки отскочили, но через мгновение вынырнули снова, и лай их сделался еще более яростным. Он взял Машу за локоть:
— Пошли.
Шли по переулку: Лебедяева — впереди, Кашин — сзади, ногами отбиваясь от наседающих собак. Когда колотушка поравнялась с ними, послышался дребезжащий старческий голос:
— Ну-ко стоять! Хто тут ходит, безобразничает?! Давать мне ответ!
«Храбрый дед», — подумал с уважением Кашин и, подойдя к низенькой, облаченной в какой-то белый хитон фигуре, сказал:
— Гуляем, понимаешь ли, с барышней, никого не задеваем, никому не мешаем.
— А почему в энтом месте? Взяли моду — в темноте жаться. Идите в центр, там и жмитесь, сколь охота, а тутока и до греха рукой подать! — продолжал бушевать дед.
Агент нагнулся к нему и сказал негромко, но внушительно:
— Ты бы, дедуся, лучше с собачками распорядился — не ровен час барышню искусают. Быстро, быстро, я не шучу.
Тот постоял мгновение, потряс седыми патлами, что-то соображая, и вдруг, подняв палку, ринулся в кучу рвущихся к ногам Кашина собак. Они исчезли с удаляющимся воем; исчез и старик, кашляя и ругаясь, стукая колотушкой.
Семен окликнул Машу и услыхал из темноты:
— Спасибо, кавалер. Собаки, да еще ночью… ух, боюсь! — Она передернула плечами. — Что ж, проводи, если так. Видно, что из угрозыска, отчаянный!
Семен так и не понял, издевалась она или говорила серьезно.
— Чего-то вы, — недовольно забурчал он. — Дело серьезное, а не пойму вашего отношения.
— Какое отношение! В ресторане выследил, в попутчики навязался, да еще отношение требует! Кажется, с моей стороны никаких намеков не было.
— Мало ли что не было. А с бандитом-то связалась?!