— Зарядка? Есть!
И быстрым движением, до хруста в суставах вытягивая сильное, загорелое тело, спускал ноги на пол. Труднее всех было встать Виктору Соловьеву.
— С вашего позволения, еще десять минут, — бормотал он, и красивое лицо его обиженно морщилось.
— Ну, ну, — ласково гудел Аркадий, — что за нежности? Или ты предпочитаешь прежде принять холодный душ? Это меня не затруднит. Могу! — И угрожающе гремел чайником.
Виктор одевался медленно, потягиваясь и зевая.
— Какой дурак придумал эти физкультзарядки…
— Приказ директора, — говорил Аркадий.
— Какой там приказ директора, — ворчал Виктор. — Затея Александра Яковлевича…
Он выходил из комнаты последним.
— Становись! — кричал Хмурый. — Смирно! Справа по порядку номеров рас-счи-тайсь!
— Первый, второй, третий…
Сережка сидел в окне четвертого этажа и, блаженно позевывая, смотрел, как длинная цепочка ребят и девушек бегала по стадиону.
Затем уходил досыпать.
Собственно, в этом и заключалась для него прелесть обязанностей горниста — лишние сорок минут сна. Иногда он прихватывал и время завтрака. Студенты уже заполняли аудитории, уже рассыпался по коридорам звонок к началу занятий и замирал весь Студенческий городок, а он только еще бежал из общежития, спотыкаясь, на ходу цепляя очки на вздернутый неудобный нос.
Без пяти минут девять по коридорам стремительно идет профессор Трунов, декан факультета. Коридоры уже пусты. Трунов поочередно подходит к каждой двери, прислушивается, — все на своих местах. Успокоенный, шествует дальше.
Ровно в три часа распахивается тяжелая дверь, и студенты покидают институт. Мягкие от солнца тротуары ведут их в столовую.
…Студенты любили свою столовую не только потому, что кормили здесь дешево и сытно, особенно после «разгона» заведующего столовой на общем студенческом собрании, но и потому, что, разобщенные в институте по факультетам, группам и курсам, здесь они собирались все вместе.
— Раскрой первый том, страница восемьдесят третья, прочти и не болтай глупостей.
— «Юпитер, ты сердишься? Значит, ты не прав»…
— Удивил! Броском тигра… в правый верхний угол…
— Товарищи, кто желает билет в театр? Премьера — «Парень из нашего города».
— А я говорю тебе, что производственные отношения…
— Смотри! Дай карандаш. Интеграл от нуля до бесконечности…
А вечером, чуть стемнеет, опять заполняются аудитории. В вестибюле и на доске расписаний и объявлений белеют листки. Кружки, политучеба, семинары… Ходит по пустым коридорам техничка Михайловна, косясь на часы, прислушиваясь к мерному гудению динамо в подвале, к голосам за дверями аудиторий.