Тот наклонил голову в знак согласия.
— Кстати, насчет фамилии. Вы Лингейт или Тревелин?
— И то, и другое. Вы можете спросить у леди Джулианны, какую фамилию она предпочитает, после того, как мы с ней поговорим наедине.
— Она не хочет видеть вас.
— Она захочет.
— Как вы можете быть так уверены? — спросила Летти, сделав несколько шагов в его сторону. — Вы не представляете, насколько трудными были для нее эти последние недели. Она сильная и гордая. Я рада, что у вас хватило мужества явиться в такой момент, но если я хоть на одну минуту подумаю, что вы можете навредить ей, я… я лично отхлестаю вас кнутом!
Столь пылкая речь со стороны женщины, которая не доставала ему до плеча, заставила Лингейта улыбнуться.
— Вы, должно быть, очень ее любите. Джулианне повезло, что у нее есть семья, которая так о ней заботится. Ей потребуется ваша поддержка еще какое-то время. Но в дальнейшем, заверяю вас, я сам буду заботиться о ней. А сейчас, если вы извините меня, у меня есть еще дела. Я вернусь утром. Спокойной ночи.
Когда он вышел, Альфред и Летти уставились друг на друга.
— Я не знаю что и думать, — начала Летти.
— Запутанное дело, должен признать, моя дорогая, — отозвался Альфред.
— Садовник, — прошептала она.
— Вот именно.
— Очень красивый мужчина.
Альфред промолчал.
— Человек не знатный.
— Конечно.
— Это будет скандал.
— Определенно.
— О Боже!
Она знала, что он придет.
Часы пробили три, когда она открыла глаза. Он сидел молча на краю ее кровати и ждал.
Она ничего не сказала. Почти месяц она молилась, чтобы настала такая ночь. Она ни о чем не будет его спрашивать, только чтобы он был с ней. Все остальное — ложь, коварство и смятение сегодняшнего вечера — исчезло из ее памяти. Садовник Джош Тревелин и чартист Адриан Лингейт не существовали для нее. Реальными были только этот момент и этот человек, ее Друг. В глубине тела рождались страсть, желание.
Она протянула навстречу ему руки. Он медленно встал, и рука его дотронулась до ее лица, его пальцы нежно отвели волосы со лба.
— Моя любимая.
Она ощутила, как тяжесть и сомнения последних недель развеялись. Его сильные пальцы гладили ее лицо. Потом его губы прижались к ее губам.
Она обняла его и притянула к себе, чувствуя жар его тела и вдыхая аромат, исходящий от него. Эти ощущения проникали ей глубоко под кожу, ощущение его физического присутствия переполняло ее радостью. Уже несколько недель она и не мечтала, что он вернется. Она закаляла свое сердце против одиночества, неопределенности и страха перед будущим. Но теперь все эти мысли смыло прочь, как слезы, которые он осушал своими поцелуями.