Палач вам предъявит солиднейший счет.
22. Вождь молится духам старинного Рима,
Потом чужестранные дрогнут полки,
Когда эскадроны в засаде, то ждать нестерпимо,
Свой красный за красных сражаться привык.
23. Большой человек в темной Африке будет
Испытывать ужас, мученья, террор,
Два спорщика распри свои позабудут,
Пока примиренье не вспыхнет в костер.
24. Давно астролог сводит звезды на землю,
И судьбам истории нужен фонарь,
Закон и порядок для солнца приемлем,
Сатурн же полюбит руины и гарь.
[76]25. Я вижу кресты восстановленных храмов.
Спаситель Востоку почет воздает,
А Персию жгут еще свежие раны —
Почти миллион египтян к ней идет.
[77]26. Иная династия будет в России,
Страна за свободу свою восстает,
Народ, став от горя единым Мессией,
К расцвету и славе все царство ведет.
[78]27. Военной грозой дышит Черное море,
Персидской стрелой не задет Трапезунд,
Фарос с Мителеном — в тревоге и горе,
И волны восточную кровь понесут.
28. Кинжал вогнан в грудь, и лицо побелело,
Нога покалечена, рана в плече,
Те трое клянутся, что драться поспеют,
Большой генуэзец боится мечей.
29. Мне жаль, что свободы они не вернули.
Их всех оккупирует злобный дикарь.
Раз дьяволы мост над Дунаем взметнули,
Италия злится, почуяв удар.
30. Солдаты Парижа на улицах Рима,
Опять начались грабежи за мостом,
Поля, города и поселки покой не обнимет,
Солдат не разгонишь смиренным крестом.
31. Всю Аттику держит волна под угрозой,
Разрушенный мост не расправит крыла,
Страна, как живая античная роза,
А прежде классическим мозгом была.
32. Что ж! Все хорошо под луной и под солнцем,
Руины, как остов гнилых кораблей.
Пусть небо скорее к реформам пробьется,
Седьмую скалу рушит дерзость идей.
33. Рыданья и слезы на улицах Нанта,
Свободы скрываются в долгую тень,
Вождь счел непокорных толпой арестантов,
И горе сочится из каменных стен.
34. Кто — джин или демон — бушует в бочонках?
Чей взрыв разметал облака парусов?
Блуа, видя флота британского гонки,
Мир купит за соль и вино с погребов.
35. Незримо войну поведут англичане,
В туман и волну зарывается флот,
Им камнем в желудке град вольности станет.
И скорбь Средиземное море зальет.
36. Да, братец сумел для сестры постараться,
Смешав с минералом ночную росу,
Старухе тот яд мог лекарством сказаться,
Сестра же навеки отходит ко сну.
37. Конец его судьбы трехсот переменит,
И месяцев двадцать пылает костер,