Повелительно махнув рукой двум лакеям, сопровождавшим Розу, он сел в свою коляску и исчез в клубящемся снегу, оставив ее на их попечение.
— Джефри, подождите. Вы не понимаете! — простонала Роза, но слишком поздно она обрела голос. Ей оставалось лишь взобраться в карету и безутешно рыдать всю дорогу до дома. К ее приезду весь особняк уже был охвачен волнением. Джефри добрался до Лестер-стрит, 1, раньше ее и отдал точные приказания, а ведь именно ее муж был здесь хозяином и господином. Никто не будет слушать ее объяснения, никто не будет противиться его воле.
Хэмфри, хоть и с увлажненными глазами, хоть и все время, отворачиваясь и сморкаясь, с педантичной учтивостью распоряжался подготовкой ее багажа. Летти совершенно расклеилась и рыдала, поспешно отбирая и пакуя самое необходимое. Ей приказали сопровождать хозяйку, и она вопила так, словно и на нее пал позор маркизы. Розе даже не позволили дождаться утра или хотя бы улучшения погоды. Как только она переоделась в дорожный костюм, ее вывели к ожидавшему у дверей экипажу. Сундуки уже были привязаны сзади, а лошади сопровождающих верховых фыркали и взрывали копытами снег. Розу бесцеремонно запихнули в экипаж, и он с грохотом покатился по улице.
Роза смахнула слезы с глаз. Вынув жалобно мяукающего Вилли из корзинки, она вместе с ним поплотнее закуталась в свои меха. Другого утешения эта ночь не могла предложить ей. Она подумала о слугах в Эдерингтон-Харроу, которые будут встречать свою опозоренную госпожу. Как ей хотелось приказать кучеру повернуть в Шенстон! Но она понимала, что ее никто не послушает. Она всецело в их власти. Ощущение полной беспомощности напомнило о покушении на ее жизнь в Элленсберге. Теперь ей стало совершенно ясно, что Джефри, лорд Уайз, и вправду намерен избавиться от нее. У нее возникло ужасное чувство, что она едет навстречу собственной смерти.
Если бы только у нее была возможность объясниться! Однако, отдав приказы, Джефри не стал присутствовать при ее изгнании. Гордость не позволила ей написать ему. Он не верит ей. И, главное, она не могла приложить записку, заманившую ее к Марте Раффл. Она искала письмецо в ридикюле, но его там не было. Оно исчезло.
Синевато-серый рассвет уже вставал над заснеженным городом, когда миссис Раффл, тяжело переваливаясь, обходила опустевший игорный зал и гасила свечи. Она встала на цыпочки и безуспешно попыталась дотянуться медными щипцами до последнего и самого высокого канделябра. Обернулась в поисках ближайшего стула, хотя при ее весе взгромождаться на стул было небезопасно. И тут она заметила на полу скомканный клочок бумаги. Тяжело дыша, она нагнулась за ним. Никогда нельзя оставлять бумагу, подумала она. Это может быть долговая расписка. Марта разгладила клочок отекшими пальцами, поднесла его к единственной еще горевшей свече и стала читать вслух: