— Не знаю, не знаю, — не согласился Ватутин. — Да, хреново все, но парни пока еще держатся. Котла нет. Если Коробков еще чуть-чуть простоит – успеем. Но нужно придержать Гудериана хотя бы на сутки. Давай мне Рокоссовского.
— Не надо. Сам с ним поговорю… — командующий Западным фронтом посмотрел на телефонный аппарат с плохо скрываемой ненавистью. Слишком многие уже погибли в результате отданных по этой самой машинке приказов.
— Без танков – ни черта не выйдет, — молодой генерал на другой стороне телефонного провода отрицательно мотнул головой, будто собеседники его могли видеть. — А у меня "пятидесяток" осталось от силы штук двадцать. И "двадцать шестых" еще меньше.
— Тут без вариантов – или вы их задержите, или хана нескольким дивизиям. Я тебе все, что могу, отдам. Даже летунов Ерлыкина, весь его сводный полк. Только продержитесь, — Уборевич понимал, что фактически превращает две тысячи человек в смертников. Но другого выхода у него не имелось. Никакого.
И Рокоссовский понимал это не хуже. А потому просто ответил:
— Сделаю, что смогу, — и повесил трубку, собираясь совершить свой первый подвиг в этой войне. Посмотрев на замолкший телефон, он коротко бросил начштаба:
— Дай мне Ерлыкина. Как хочешь – но через полчаса связь с ним у меня быть должна.
* * *
— Машина готова, Богдан Сергеевич, — голос секретаря вырвал генсека из воспоминаний, в которых он летал там, в небе, прикрывая штурмующие немецкие колонны советские самолеты.
— Спасибо, сейчас буду.
Надев костюм и захватив с собою любимую походную кружку, заполненную ароматным кофе с молоком, Богдан отправился в гараж, где уже ждал кортеж.
— Доброе утро, товарищ Драгомиров, — поприветствовал его один из водителей.
— И тебе тоже, Степан. Как жена, выздоровела?
— Да, уже третий день температуры нет, — кивнул шофер. — Спасибо большое за те конфеты.
Богдан всегда вел себя исключительно тепло по отношению к работающим с ним людям. А почему бы и нет? Почему бы не порадовать лишний раз тех же водителей?
— На какой поедете, товарищ Драгомиров? — Степан спросил его не просто так. В целях безопасности из гаража правительственной дачи выезжало два одинаковых кортежа, с несколькими также одинаковыми авто в каждом. В каком кортеже и в каком автомобиле председатель правительства – не знал никто. Ибо это решалось в последний момент самим генсеком.
Подобные меры безопасности наличествовали не просто так – на них настоял Берия, опасающийся за молодого харизматичного лидера Советской республики.
— Да вот на этой и поеду, — улыбнулся Богдан, усаживаясь в ближайший лимузин.