— Мое от меня никуда не денется. Может, приморю ее в канализации. Хотя теперь плевать стало. Много чести всякое помнить, — отмахнулся Федька.
— Кенты! Мусора! Линяем! — внезапно просунулась в дверь голова стремача, и Влас с Федькой, словно тени, скользнули из дома в узкий проулок, шли быстро, молча, стараясь держаться ближе к заборам, стенам домов.
Влас ориентировался в городе лучше, чем в содержимом своих карманов. В кромешной тьме подворотен и задворок он ходил, не спотыкаясь и не оступаясь. Вот и теперь привел в какую-то лачугу. Тихо закрыл дверь. И, подтолкнув Федьку, сказал:
— Тебя шмонают, кент. Угрозыск всесоюзную облаву устроил. Ну, а тут еще эта падаль ссыт тебя. Знает, лярва, дышать не оставишь, коль припутаешь. Вот и уськает лягавых во все щели. Чтоб кентель не посеять. Видать, покуда ей дышать охота! — говорил Влас. И вздохнул: — Хоть бы Казбек сумел смыться…
Федька закурил, пряча огонь от спички в ладонях. И тут же услышал осторожные шаги, крадущиеся к хижине со стороны улицы. Он не успел предупредить, Влас уже стоял у двери. Федька прижался спиной к стене.
«Свои или менты?» — мелькнула заполошная мысль.
Дверь открылась резко, сильно. Так ее открывает лишь милиция. Свои не рвут с петель, не оглушают шумом. Осторожно скрипнув, скажут тихо: «Свои…»
Здесь же словно ураганом двери распахнуло.
— Эй! Кто тут? Выходи! — послышалось снаружи требовательное, злое. Резкий луч фонаря зашарил по углам. Вырвал из темноты выбитое окно, кривоногую железную кровать.
— Ушли! Глянь, окно выбито! — послышался чей-то голос.
— Пошли проверим, — предложил второй.
— Чего смотреть? При разбитых окнах нас никто не ждет. Я знаю, где они! Пошли за мной! Не теряй времени!
— Э-э! Нет! Тут кто-то есть! Нутром чую, — затопали шаги к двери. И едва голова показалась в дверном проеме, тяжелый кулак Власа опустился на макушку пудовой гирей.
— Линяем! — услышал Федька тихое, как шелест листьев, и следом за Власом шмыгнул через разбитое окно.
Вслед им светили фонарями, свистели, кричали милиционеры. Но на погоню не решились. Да и безнадежным было это дело. Фартовые умели уходить без следов.
— Ты что? Замокрил лягавого? — спросил Федька, едва законники попали в кромешную темень окраины города.
— Верняк! Иначе не могу! А что, дышать оставить падлюку?
— Теперь за него весь город на уши поставят. Смываться надо, пока не попутали мусора. Они за своего не с одного шкуру спустят нынче. Никому ходу не дадут.
— Кончай дергаться! Сколько лягавых за свою жизнь ожмурил, тебе и не снилось. Хиляем к шмарам! К этим лягавые не возникнут! — свернул Влас к притону и тут же приметил «воронок», примостившийся к забору.