- Не люблю шампунь, - злился Томас, поверх головы официанта пытаясь выцелить в баре целую бутылку, - но она же не будет с ним счастлива!
Официант пригибался ниже стола и дрожащей рукой разливал нам виски по стаканам.
- Может, и не будет, - соглашался я, - но тебе что, от этого легче?
- Легче! Потому что я ее - люблю. И значит - счастлива она будет только со мной!
Я пытался возражать, но против пистолета-пулемета, покачивающегося под носом, возражать сложно.
- Не-не, - Томас, забыв, что у него в руке 'Узи', махал им перед моим носом, а я косил глазами, пытаясь разглядеть - убрал он палец со спуска или нет. Не люблю, когда пуля в мозг попадает. Как-то это особенно неприятно, да и я все опасаюсь, что мой лангуст однажды напутает, да и недособерет мне мозги. Забуду что-нибудь важное, а сам и знать не буду, что забыл.
- Не-не! Я люблю, и значит - хочу, чтобы она была счастлива, да! Пусть даже, сука, не со мной. Но легче мне будет, если она будет не-со-мной несчастлива. Вот такой парадокс. Но что же делать, Миша?
Он меня упорно Мишей звал, и я уже устал его поправлять.
- Как что? Добывать. Квартиры, лексусы и Мальдивы. Или, по крайней мере, прилагать к этому все усилия.
- Да? Слушай, а за что? Скажи правду, по-твоему, хоть одна телка стоит того, чтобы ради нее так напрягаться? Я ей - все богатства мира, а она мне что? Дырку?
- Томас, ты же умный человек, как ты не понимаешь? Она тебе - всё то же. Потому что самому тебе все богатства мира нафиг не нужны. И если бы не она, ты бы так и сидел в своей конторе и сводил дебет с кредитом. Что, не так?
- Нет, не так!
Короче, тут у нас выявилась основная точка преткновения - относительно роли женщин в нашем мире. Мы возвращались к этой теме раза три, я чувствовал, что почти уже его убедил, но тут приехал ОМОН и нам помешал. Пришлось отложить спор на потом. Томас, качаясь и стреляя во все движущееся (четыре магазина высадил), неспешно побрел к стоянке, а я прикрывал его сзади. Перед Томасом все благоразумно попрятались, а у меня оружия не было (на самом деле не было - когда я сильно пьян, у меня сконцентрироваться не получается. Да и рыбоящер мой как-то притихает). Вот мне и досталось. Я, правда, из-за выпитого виски ничего даже не почувствовал. Только на другое утро обнаружил десяток дырок в одежде и несколько пуль.
От ментов мы все-таки ушли, и я их по этому поводу не осуждаю. Мы ехали так и по таким... местам (сказать 'дороги' - язык не поворачивается), как и где может ехать только очень пьяный водитель. Потом у машины заклинило простреленный двигатель, мы вылезли из нее, и пошли пешком. Какие бы пьяные мы не были, у обоих хватило ума не идти к себе домой. И я притащил Томаса к Ленке. Тут мне, конечно, хвастаться нечем - протрезвев, я с трудом сдерживался от того, чтобы не попросить у Томаса 'Узи' и пару-тройку раз не прострелить себе мозги очередью - может, со свинцом немного ума войдет? Но Ленка оказалась молодцом. Если раньше она мне просто нравилась, то с тех пор я ее реально зауважал. Представьте себе, что к вам во втором часу ночи вваливаются два пьяных в дымину человека, один из которых - просто знакомый, но пятна крови на его белой куртке трудно с чем-то спутать, а второй - совсем незнакомый, зато с 'Узи' в руках. Каково, а? И чем я думал, спрашивается?