И меня действительно приняли во ВГИК.
Многие из поступающих знали историю кино, знали имена режиссеров. Я все время слышала: «Эйзенштейн отметил…» и «Пудовкин сказал…»
А я и понятия не имела, кто они такие.
Обедали мы в столовой. Недалеко от меня сидел молодой парень, будущий сценарист. После обеда он каждый раз вынимал большое красивое яблоко и медленно, явно наслаждаясь, ел его. Однажды он спросил меня:
— Тебе нравятся такие яблоки? Этот сорт называется «алма- атинка». Если хочешь, мы завтра можем пойти в горы и набрать много яблок. Они там на земле валяются.
Конечно, я сразу же согласилась.
Утро было ясным. Свежий горный воздух. Тихая солнечная осенняя погода. Мы в яблоневом саду.
Земля под деревьями усеяна яблоками. Особенно красиво они смотрелись на зеленой траве.
Мы начали собирать яблоки. Вдруг появился милиционер и сказал, что этот сад находится в районе правительственных дач и собирать яблоки здесь нельзя. Он отобрал у нас яблоки и пригрозил, что если еще раз увидит нас, то заберет в милицию.
Мне было стыдно. Я никогда ничего не брала чужого. Мне и в голову не приходило, что это может когда‑нибудь случиться со мной.
А будущий сценарист спокойно сказал:
— Ну чего ты расстроилась? На вот лучше яблоко.
Он вынул из‑за пазухи яблоко и угостил меня.
Прошло много — много лет. Я часто встречаю его в московском Доме кино. Мы всегда улыбаемся друг другу. У нас общая тайна — алма — атинские яблоки.
Вскоре директор ВГИКа объявил нам, что институту разрешили вернуться в Москву. Нам выдали документы и назначили день отъезда.
Поезда тогда ходили не по расписанию. Доехали мы до Джамбула, и проводник объявил, что поезд ночью будет стоять в городе. Состав загонят на запасной путь, и только утром мы поедем дальше.
Я, конечно, обрадовалась, что увижу маму и бабу Килю. Поручила присмотреть за своим чемоданом девочкам. В чемодане были все документы и пропуск для въезда в Москву. А сама побежала домой.
Дома меня не ждали и очень обрадовались. Мы проговорили всю ночь, а утром мама и баба Киля пошли меня провожать. Мне дали с собой буханку хлеба, в холстяной мешочек были зашиты мамина довольно поношенная беличья шубка и немного денег. Когда мы пришли на вокзал, то выяснилось, что поезд ушел.
Он ушел еще вечером, почти сразу после того, как я пошла домой.
На вокзале нам посоветовали подождать следующего поезда из Алма — Аты. И когда поезд пришел, я увидела возле вагона директора института. Подошла к нему и попросила помочь мне. Ему, видимо, очень не хотелось со мной возиться, тем более документов и билета у меня не было.