Перед тем как начать снимать, Пырьев заставил нас всех поработать. Как раз была страдная пора. Мы и на комбайне работали, и ночью зерно сгребали на току — старались войти в жизнь совхоза.
Пырьев приходил в гостиницу, смотрел, как мы устроены. Он заглядывал в ресторан, снимал пробу с борща, смотрел, как жарили мясо. Какая норма — украли или не украли. Даже повара грозился уволить…
Надо сказать, что Иван Александрович Пырьев был неоднозначный человек. Он был, бесспорно, талантливым художником, прекрасным организатором, но как человек он был сложный и противоречивый, причем в творчестве и в жизни.
Кинематограф ему многим обязан. Он сделал из «Мосфильма» крупнейшую в стране «кинофабрику грез», организовал Союз кинематографистов, открыл Высшие режиссерские курсы.
И в то же время однажды он отказался принять (будучи директором студии) Александра Петровича Довженко, сказав походя, что ему некогда. Сняв меня в «Кубанских казаках», он не поленился прийти на заседание художественного совета Госкино и выступить против того, чтобы я снималась у Хейфица в «Большой семье».
Пырьев был очень суеверен и на съемку всегда брал кого- либо из близких ему актеров в уверенности, что тот принесет удачу.
Он был страстный картежник. В свободное от съемок время или в перерывах он играл в карты с Юрием Любимовым и Владленом Давыдовым. Играл на деньги, не любил проигрывать, страшно горячился, и, зная это, Любимов и Давыдов иной раз ему снисходительно проигрывали.
Но зато, когда он выигрывал, был счастлив:
— Вот теперь можно объявить перерыв на обед. Будет чем заплатить.
В Москве мы жили с ним в одном доме. Однажды, после встречи с французской делегацией, он любезно предложил подвезти на машине меня и Лидию Смирнову, тоже нашу соседку.
Машина подошла к дому. Смирнова вышла первой, а я по- чему‑то замешкалась. Он повернулся ко мне, хитро подмигнул и тихо, заговорщицки произнес:
— А пальто у тебя лучше, чем у Лидки! — И, довольный, захохотал.
Но все, что касалось съемок, было для него свято, здесь он был неистов, готов на все, лишь бы получилось так, как он замыслил.
В «Кубанских казаках» есть сцена на ипподроме, где решается судьба Даши Шелест, моей героини. Соревновались Вася Тузов из моего колхоза и Коля Ковылев, мой жених, из другого колхоза. Актеры Андрей Петров и Владлен Давыдов, которые специально учились верховой езде, были постоянно объектами критики Пырьева. Им доставалось после каждого дубля. И когда, по мнению Пырьева, не получился очередной дубль, он пришел в ярость. В бешенстве он стащил с лошади актера, вскочил в седло, как был в пижаме и тапочках, помчался по кругу ипподрома и скакал до тех пор, пока лошадь не взмокла и у нее на губах не появилась пена…