Глаза его сияли от счастья. Но по мере того как шли мгновения, а тишины никто не нарушил, упоение схлынуло, и лицо его вытянулось.
— Ну, то есть я надеюсь, что Господь, — неуверенно пробормотал Джайлз.
Чары разом развеялись.
— Ты хочешь сказать, что Люси — не моя дочь? — охнула мать.
— А я тебе что говорила! — довольно подтвердила Люси. Из всех присутствующих она одна нимало не ужаснулась. Девочка по-кошачьи потянулась и изящно зевнула. — Папа всегда уверял, что я принцесса.
— Почему ты не сказал мне правды? — пронзительно закричала мать. — Я бы растила эту твою Люси как родную дочь, но я обыскала бы лес и нашла свою детку. Вся деревня мне бы помогла.
— Ну, ох, тебе ж нездоровилось… Ты много дней вообще не в себе была.
— К тому времени я уже пришла в себя! Мне уже тогда померещилось, что дитя выглядит совсем иначе, да только я ж малютку видела совсем недолго. Ох, Джайлз, как ты мог?
— Я поддался искушению, я не выдержал испытания, — глухо проговорил отец. — Я впал в грех. Думаешь, я не бичевал себя за эту слабость?
— Будь так добр, перестань уже приносить свою боль Господу, сколько можно-то! — устало промолвил Бард. — У нас тут серьезная беда, и твой обман усугубил ее еще более.
Бард подошел к Люси и заглянул девочке в глаза. Мать, не дыша, опустилась на скамью. Джеку казалось, будто он в страшном сне. То есть Люси теперь ему не сестра? Как так может быть? Но приходилось признать, что она порою и впрямь ведет себя странно.
— Кто же она такая, господин? — спросил мальчик Барда.
— В высшей степени интересный вопрос, — отозвался старик. — Мне доводилось видеть подменышей, — (Отец застонал; мать затаила дыхание.) — Но таких — никогда. Подменыши, бедняжки, в нашем мире чувствуют себя неуютно.
— А вдруг подменыш — это я? — внезапно спросила Пега. Джек вскинул глаза: лицо девочки исказилось от муки. Половину этого лица затемняло родимое пятно, а вторая половина побледнела от страха. — Мне порою кажется, что так и есть. У жены вождя хранится зеркало из полированной бронзы, и я в него однажды заглянула.
— Нет, милая, — мягко отвечал Бард. — Подменышам до смерти страшно, потому что их силой выдернули из их родного мира. Они впадают в слепую ярость и пронзительно визжат, сводя с ума тех, кто рядом. Однако ж подменыши сами не знают, что делают, потому что чужих переживаний им не понять. Ты, дитя мое, не такова.
Пега выдохнула с таким явным облегчением, что у Джека даже сердце защемило.
— А вот Люси вроде бы способна любить, — неуверенно предположил Бард, — и однако ж ее чувства непостоянны, как солнечный блик на поверхности ручья.