— Она любит меня, — решительно объявил Джайлз.
— Когда ей это удобно.
— Ну, словом, Люси — не подменыш, и дело с концом. Ее все просто обожают, — подвел итог отец.
— А это потому, что я принцесса, — подтвердила Люси, играя со своими прелестными золотыми локонами.
— Мне нужно хорошенько все обдумать, — промолвил Бард, не обращая внимания на очаровательную улыбку Люси. — Жалко портить такой чудесный весенний вечер напрасными тревогами.
И старик извлек из котомки промасленный сверток, внутри которого обнаружились четыре превосходные копченые форели, некогда пойманные Пегой. Мать загодя испекла ячменные лепешки и сготовила целый горшок пюре из пастернака с маслом.
Пега помогла накрыть на стол. Она взялась за работу так же непринужденно и весело, как и в доме Барда. Мать тепло поблагодарила гостью.
«Я ж тоже помогал, — подумал Джек. — Я весь день чинил ограды и гонялся за черномордыми овцами. Но до меня никому дела нет и не было. Господи милосердный, да я разнылся точно плаксивый трехлетка. Небось это все та самая зараза, о которой говорил Бард, дает о себе знать».
И мальчуган заставил себя глядеть на мир приветливее.
Бард поразвлек слушателей историей про ледяной остров, на котором он некогда прожил целую неделю. Он выдержал настоящую битву с тролльим медведем — хищник обосновался на том же плавучем острове — и сбросил зверюгу в море.
Мысли Джека то и дело возвращались к Люси. Она всегда была непохожа на них всех, эта златокудрая красавица. И дело не только во внешности. Она двигалась так, что поневоле залюбуешься. Улыбнется — и тотчас забываешь, как эта негодница себя вела за минуту до того. Даже Джек, отнюдь не разделяющий слепое обожание отца, обнаруживал, что смеется без всякого повода, глядя на Люси в те моменты, когда та мила и ласкова.
Бард с Пегой остались на ночь, за что Джек был им бесконечно признателен. Под одной крышей с отцом мальчуган чувствовал себя до крайности неуютно. Постелей на всех не хватило, так что Барду, разумеется, досталось самое лучшее. А Джеку с Пегой пришлось довольствоваться тощей охапкой соломы. Люси, как то и подобает потерявшейся принцессе, изволила почивать на ворохе мягких овчин.
Джек проснулся еще до рассвета, замерзший и злой. Бард уже сидел у огня. Он поманил ученика к себе, как если бы накануне ровным счетом ничего не произошло.
— Я вот все размышляю о твоей сестре, — проговорил старик, вороша угли посохом.
— Выходит, она мне и не сестра вовсе, — вздохнул Джек.
В каком-то смысле Люси для него умерла, хотя на самом-то деле девочка мирно спала себе на чердаке.