«О! — воскликнул Брандт. — Приятно встретить в такой глуши старого знакомого. Господин березовый швырок!»
Мила закатила глаза и вздохнула.
«Дэвид! — сказала она устало. — Я всегда знала, что ты придурок, но не настолько же… Принеси-ка сюда кадушку из мыльной.»
«Кадушку? Зачем?»
«А ты что, видишь здесь молоток? Ну быстро! Не видишь — он приходит в себя!»
Недоумевающий Брандт подчинился. В мыльной он быстро нашел тяжелую деревянную кадушку, и вытряхнул их нее мокнущие веники.
«Какую воду налить? Холодную?»
«Кретин! Пустую! Неси сюда! Быстрее!»
Брандт вернулся в комнату. Мила уже сидела на корточках возле поверженного чудовища и держала палку заостренным концом вниз.
«Слушай внимательно, — сказала он скороговоркой. — И я очень надеюсь, что твоего прославленного интеллекта хватит на то, чтобы попасть по колу, а не по моей голове. Я буду держать, а ты забивай — кадушкой, как молотком. Понял?»
Брандт пожал плечами. Чудовище шевельнулось.
«Бей!» — благим матом заорала Мила.
Брандт занес кадушку и ударил. Кол вошел с одного удара, гладко, как в масло. К потолку взвился фонтан вонючей зеленой жидкости. Электричество мигнуло и откуда-то сверху послышался тихий стон, почти вздох.
«Все, — сказала Мила, поднимаясь. — Еще один.»
«Еще один кто?» — спросил Брандт.
«Потом… — устало махнула рукой его партнерша. — Потом. Кстати, кадушку можешь положить. Больше не понадобится.»
Она подошла к Грише, закрыла ему глаза, ласково погладила по щеке.
«Бедный Гришенька… видишь как… не уберегли мы тебя. Это все я, дура… вовремя не сообразила. Ты уж прости меня, ладно?»
«Мила, — решительно сказал Брандт. — Может ты мне все-таки объяснишь всю эту чертовщину? Зачем ты мне наврала про дрова? Нету тут никаких дров… И с Гришей ты, выходит, знакома? И что это за чудовище?»
«Какое чудовище?»
«Ну как…» — Брандт посмотрел вниз и осекся. Двухметрового волосатого существа как не бывало. На полу, в луже самой обыкновенной крови лежал Моше — среднего роста, коренастый пожилой мужчина со смуглым неприятным лицом. Из груди его торчал кол, а тело было изрешечено множеством пулевых ранений. Брандт наклонился и посмотрел на его руки. Надо же, и там не осталось никакого следа от страшных когтей и червивого волосяного покрова. Даже желто-зеленая жидкость, еще минуту назад гадкими зловонными пятнами блестевшая на стенах, потолке и на его собственной одежде, куда-то испарилась, вместе с запахом. Ничто не напоминало о недавней чертовщине… если, конечно, не считать кола, по-прежнему торчавшего в нашпигованной пулями груди мертвеца.