Время шло, то и дело появлялись различные ординарцы и сообщали о положении в тех или других подразделениях. Складывалась общая безрадостная картина полного хаоса.
Судя по карте, части 13-го и 15-го корпусов втянулись в обширный Комусинский лес и здесь были блокированы немцами. Стоило показаться хотя бы незначительной группе на его опушке, как немцы немедленно открывали огонь.
Приехавший на хутор, как всегда нервный и немного растерянный, Клюев подтвердил, что до наступления утра нечего было и думать об организованных атаках.
Не вполне доверяя Клюеву, Самсонов отправился в объезд разрозненных полков, чтобы представить себе общую картину происходящего.
С трудом пробираясь через лес, Самсонов мог воочию убедиться в невероятном хаосе, царившем в запрудивших лес полках и батареях. Офицеров совсем не было видно.
Генерал понял, что случилась катастрофа. Даже под Мукденом русская армия не была так деморализована и расстроена, как сейчас. Самсонов сознавал, что позор поражения ляжет, прежде всего, на него. Он понимал, что будет виноват в напрасной гибели тысяч солдат и это тяжко угнетало его.
В лесу в упряжках стояли десятки орудий, лошади щипали тощую траву, около них на земле спали ездовые. Самсонов присел на траву и задумался.
В момент начала мобилизации он находился в Фергане и ему понадобилось много времени, чтобы добраться через Ставку верховного командующего до своих войск. Мобилизация затягивалась, к назначенному сроку не были сформированы тыловые учреждения, не прибыли второочередные дивизии, не были созданы продовольственные склады и склады боеприпасов. Без них армия не могла с успехом вести военные действия. Нужно было отложить наступление на Восточную Пруссию хотя бы на неделю. В штабе фронта и в Ставке верховного командующего фактически хозяйничали французы. По их мнению, русские должны были, пусть даже ценой полного уничтожения ещё не закончивших мобилизацию полков и дивизий, вторгнуться в Германию и отвлечь часть немецких войск на восток.
В таких условиях даже самый талантливый полководец неизбежно терпит поражение. Самсонов мысленно оправдывал себя, хотя и понимал, что в ответе будет он, русский генерал, а не французский военный агент де ля Гиш, фактически командовавший царской армией.
Самсонов предвидел свою судьбу, но ничего в ней изменить не мог. Ему самому грозил плен.
«Но этому не бывать! Лучше смерть, чем позорный плен! Мёртвые бо сраму не имут! Сам-то я, во всяком случае, избегну плена и позора. Незадачливый командир должен разделить участь своих войск и умереть во главе их с оружием в руках», – решил про себя генерал.