Солнце поднималось всё выше, изрядно припекая землю. Русская пехота постепенно накапливалась на переднем крае обороны. Чувствовалось, что приближается момент атаки. В воздухе, блистая серебряными крыльями, проносились вражеские самолёты.
Сначала тихо, затем все громче и увереннее, переливаясь из окопа в окоп, нёсся крик:
– Ура-а-а!
Это были цепи русских солдат, которые, как волны, перекатывались через бруствер и со штыками наперевес стремительно приближались к австрийским окопам. Ещё немного, ещё последний бросок и уже никакая сила не сможет сдержать эту лавину.
В этот момент ударили уцелевшие австрийские пулемёты и батареи. Они били фланговым огнём, скашивая шеренги русских солдат. Пехота залегла. Атака могла захлебнуться.
– Огонь! Скорее огонь! – бледный, с перекошенным от бешенства ртом, кричал Борейко в телефон.
Когда замолчали пулемёты австрийцев, русская пехота вновь поднялась и с яростью ворвалась в окопы пртивника. Заметив это, Борейко открыл огонь по тем местам, где он обнаружил пулемётные гнёзда. В несколько секунд огневые точки были уничтожены.
Австрийцы дрогнули и начали торопливо отходить. Пехота ринулась за ними. Всё перемешалось. Слышались только лязг железа, предсмертные крики, стоны, проклятия. Боясь поразить своих, примолкли пушки обеих сторон. Замолчала и тяжёлая батарея Борейко, выжидая результатов атаки.
Зуев не выдержал этой напряжённой, полной смертельной опасности тишины. Схватив винтовку он одним махом выскочил из окопа и, пригибаясь, побежал туда, откуда доносились грозные звуки жестокого боя.
– Назад! – Вася скорее почувствовал, чем услышал, срывающийся голос Звонарёва. Ноги сами несли его к австрийским окопам. Во рту пересохло. Вместо сердца чувствовал сосущий холодок.
– Ура-а-а! – вырвался хриплый крик из его глотки. Рядом с ним, задыхаясь, бежали Лежнёв, Михайленко и Заяц.
Пехота пробежала уже больше половины пути до врага, когда хлестнула пулемётная очередь, и с десяток солдат со стонами повалились на землю. Трофимов в этот момент увидел перед собой глубокую воронку от снаряда и с разбегу повалился в неё. Рыхлая земля была ещё тёплой от солнечных лучей и ещё сохраняла горьковатый запах взрывчатки. Здесь было тихо и безопасно.
Подбежавший унтер грубо крикнул:
– Сейчас же вылазь из ямы, а то штыком приколю, – и угрожающе вскинул винтовку.
Трофимов нехотя, с трудом поднялся на ноги. В это время над ним разорвалась шрапнель и пули со зловещим визгом пролетели над головой. Ни одна из них не задела Трофимова, но он снова повалился в воронку и решил больше из неё не вылезать.