– Надеть на рабыню Бусинку сирик! – приказал хозяин. И тут же на шее его новой рабыни защелкнули легкий блестящий ошейник. С него свешивалась цепь с наручниками – их надели на ее тонкие запястья – и на скользящем кольце изящные браслеты для щиколоток, в которые и заключили прелестные ножки рабыни Бусинки. Теперь она совершенно беспомощна, скована в движениях и очень красива. На меня сирик никогда не надевали.
Обнаженная, спутанная сириком, она пала на колени перед хозяином и подняла на него глаза. На ноге ее красовалось свежее клеймо – обычное на Горе, изображающее будто бы вычерченную от руки первую букву слова «кайира», что по-го-риански значит «рабыня». Ее била дрожь. Теперь от тысяч сестер по несчастью ее не отличает ничто. Она в рабстве, как и они.
– Здравствуй, рабыня Бусинка, – проговорил хозяин.
– Здравствуй, хозяин, – как и подобает, она откликнулась на свое имя.
Они смотрели друг на друга: он, улыбаясь, – сверху вниз, она, дрожа, – снизу вверх. Он ее хозяин.
– Может, помнишь, Бусинка, – заговорил он, – как несколько дней назад в один прекрасный вечер некая свободная женщина сурово наказала рабыню?
– Ты знаешь об этом? – удивилась она.
– Мы следили за лагерем, все видели, – пояснил хозяин, поглядывая на коленопреклоненную, скованную сириком девушку. – Выпороли ее как следует.
– Да, хозяин, – прошептала Бусинка.
– Насколько я помню, преступление рабыни заключалось в том, что ей захотелось мужских объятий.
Выпрямив спину, как и положено прелестной рабыне, Лена стояла рядом.
– Да, хозяин, – подтвердила Бусинка.
– Безусловно, – продолжал Клитус, – свободная женщина вольна наказывать рабынь.
– Да, хозяин.
– Но с тех пор свободная женщина сама стала рабыней. И теперь находится здесь, в лагере.
– Да, хозяин.
– И наказанная ею рабыня тоже здесь.
– Да, хозяин, – отвечала, дрожа, скованная цепями девушка.
– А тебе хочется оказаться в объятиях мужчины? – спросил он.
– О, нет! Нет, хозяин! – вскричала Бусинка.
– Так, – протянул хозяин. – Значит, и в этом лагере есть рабыня, виновная в преступлении.
– Кто она, хозяин? – спросила Бусинка.
– Ты!
– Нет! – вырвалось у нее.
– Ты! – повторил он.
– В чем мое преступление?
– В том, что не желаешь мужских объятий. Она ошеломленно воззрилась на него.
– Видишь ли, – продолжал он, – в нашем лагере не желать мужчин – преступление для девушки.
Хозяин обратился к одному из мужчин: – Принеси Лене плеть! – И, повернувшись к Бусинке, объявил: – Рабыня, за свое преступление ты будешь наказана.
– Я готова, хозяин, – отчеканила Лена.
– Не забывай эту порку, – выговаривал Бусинке хозяин, – ты должна хотеть мужчин. К тому же тебе полезно на себе испытать, что значит быть битой. Как ты поступила с Леной – так она теперь поступит с тобой. Может, получше осознаешь, что ты ей сделала. Может, пожалеешь, что не была добрее.