– На цепь ее, – взглянув на меня, приказал мой хозяин.
Я окаменела. Эта цепь – не для меня! Я – его девушка! Не какая-то новая рабыня. Я хорошо служила ему.
Мужчина свистнул, словно подзывая ручного слина, взялся за железное кольцо – последнее в ряду. Я, разозленная, поспешила к нему.
– Надо торопиться, – сказал хозяин.
На моем левом запястье защелкнулось металлическое кольцо. Я на цепи.
Подумать только! Посадили на цепь вместе с новенькими! Цепь, провисая, болталась между моим наручником и кольцом на запястье стоящей передо мной девушки. Меня трясло от злости. Прикована накрепко, не убежать.
Хозяин взглянул на меня.
Я опустила глаза. На мне – его цепь.
Он отвернулся, шагнул к прорези в задней стене шелкового шатра, не оглядываясь, откинул полог и исчез в темноте.
– Марла не пожалела бедную рабыню, когда та была беззащитна, – пробормотала девушка впереди меня. – Марла виновата. Прости Марлу.
– Что? – изумилась я.
– Марла виновата, госпожа, – повторила она. – Пожалуйста, прости Марлу.
Да она не на шутку испугана!
Вот странно: называет меня госпожой, трясется от страха. Да нет, все правильно. Ей есть чего бояться. Это она назвала меня Диной, пнула меня, связанную. А теперь она – собственность моего хозяина, по сравнению со мной – новая рабыня. Куда помимо собственной воли она угодила, что ее здесь ждет – она пока не знает. Может, тут на каждом шагу – опасность, столь же реальная, как кандалы на ее руке? Может, я старшая рабыня? Может, выше ее? Может, наделена правом наказать ее плетьми за непослушание, как Этта может наказать меня? Буду ли я с ней жестока? Заставлю ли ее страдать? А может, ей удастся так угодить хозяевам, что они приблизят ее к себе и защитят от моей мести? К тому же она стоит прямо передо мной, и это тоже дает мне над ней власть. Захочу – превращу весь поход в пытку, могу неожиданно пнуть, ударить. Так что страхи ее вполне понятны.
– Я тебя прощаю, – сказала я.
В то же мгновение она надменно выпрямилась и, казалось, перестала обращать на меня внимание. Решила, наверно, что бояться нечего, что мною можно пренебречь. Я разозлилась. Наверняка считает, что она красивее – возможно, вполне справедливо – и скоро станет выше меня по положению. Раз ей нечего меня бояться – значит, сможет, ничего не опасаясь, всевозможными уловками расположить к себе мужчин. Между рабынями всегда идет борьба за мужское внимание. Каждая норовит угодить, обойти остальных. Чтобы жилось получше – старайся ублажить хозяина. Станешь ли ты нежно лелеемой игрушкой для любовных утех или кухонной девкой – зависит от тебя самой. Горианские мужчины в отличие от земных собратьев не утруждают себя заботой о женщинах, которые им не нравятся. Хотя они и небесполезны, и тоже служат хозяевам: до седьмого пота трудятся на кухне, гнут спину за ткацким станком, закованные в цепи, надрываются в поле, выращивая сул. Мало кто из девушек, отведав каторжного труда в поле или в ткацкой мастерской, не станет умолять хозяина продать ее – может, на этот раз повезет, может, следующему хозяину она приглянется.