Бескровным развлечением, в котором охотно участвовали и дамы, была так называемая «охота на цаплю». Для этого в замок приезжали сокольники из Голландии (преимущественно из округа Хертогенбос) с натасканными ловчими соколами. Все садились на лошадей или в кареты и отправлялись на Шмёквитцер-Вердер — болотистый речной полуостров, где водились и высиживали птенцов цапли. Стоило цаплям взлететь, как сокольники спускали с кулаков соколов, летевших быстрее стрел, заходя со стороны солнца, либо реявших в вышине, падая оттуда на цапель и вынуждая их, наконец, прижиматься к земле. Так, с земли, сокольники их и подбирали. Пойманных цапель приносили королю или королеве, а те надевали им на шеи медные кольца, прежде чем отпустить на волю. За утро обычно ловили до пяти цапель.
А днем на полуострове начинался праздник. Здесь с аппетитом обедали и смотрели на принцесс, радостно игравших в мяч, подоткнув юбки. В такой охоте принимал участие даже кронпринц Фридрих, обычно наотрез отказывавшийся стрелять в дичь. К этим массовым убийствам юноша испытывал непреодолимое отвращение, подвергаясь издевкам со стороны отца. Принц предпочитал сидеть в саду с французским романом либо брал флейту и отправлялся в лес, где на какой-нибудь полянке давал сольные концерты для птиц. А чащи в это время оглашались собачьим лаем и криками охотников.
Фридрих Вильгельм, сделанный из другого теста, нежели его мечтательный сын, возглавлял конную охоту. Огромные охотничьи угодья Вустерхаузена, изрезанные прямыми, как нитка, просеками, являлись идеальным местом для многочасового преследования оленя: бедное животное гнали через пни и ухабы, даже через озера, пока оно, окруженное хрипло лающими собаками, не падало на землю, а король или старший егерь его не приканчивали. Не было для Фридриха Вильгельма большей отрады, чем часами гоняться на коне за добычей. Лицо его горело, пот заливал глаза, а глотку саднило от азартного крика: он обожал первобытные развлечения — бывало даже, загонял лошадь. О том, насколько жестоко это удовольствие, король не желал и задумываться.
Вечером, сидя за столом, он слушал гневную проповедь дворцового патера Фрайлингсхаузена. «Конная охота — огромный грех, — говорил патер, ударяя по столу ладонью. — Жестоко и бесчеловечно гнать животное к смерти. Тварь, объятая ужасом, взывает о помощи к Господу, не оставляющему это варварство безнаказанным». Фридрих Вильгельм спокойно слушал, покуривая свою трубку, и не возражал. Но на следующее утро он садился на коня и охота начиналась снова.