На трибунах затихли, когда мы выехали и остановились друг напротив друга на противоположных концах поля. Если барон Блэкгарт просто какое-то чудовище, могучее и неповоротливое, то герцог даже с виду смотрится могучим и умелым бойцом: моего роста, что очень немало, такой же длиннорукий, широкий в плечах. Доспехи на нем хоть и турнирные, но не слишком затрудняющие движения, так что помимо точного удара копьем может моментально схватиться за меч.
Маршал выждал театральную паузу, взмахнул рукой. Трубачи исторгли пронзительную ноту, я пустил коня в умеренный галоп, копье смотрит вперед, с того конца поля набирает скорость конь герцога. Сам всадник держит копье ровно, намереваясь ударить в щит, но это может быть обманный маневр, я следил за движениями герцога, стараясь уловить загодя, куда нанесет удар, как именно ударит, грохот копыт громче, я напрягся и стиснул копье в мгновенном усилии удержать после сотрясающего удара…
Грохот, лязг, нас обоих тряхнуло, словно ударились о стены, но, проломив, понеслись дальше, ошеломленные, уцелевшие. Я оглянулся, герцог красиво развернул коня, не доезжая до края поля. Копье в его руке отточенным движением поднялось острием к небу. Он выглядит человеком, который только выезжает на арену для схваток.
— Зайчик, — сказал я вполголоса, — не подведи!..
Зайчик понесся вдвое быстрее, наращивая скорость для удара. К моему изумлению, конь герцога тоже ринулся так же резво, что мы встретились снова на середине поля. Я изо всех сил сжимал копье, упертое тупым концом в углубление в седле, только бы выдержали ремни, только бы не разлетелось копье…
Удар, меня тряхнуло так, словно пропустили через тело заряд в тысячу вольт. Древко выскользнуло из онемевших пальцев. Каким-то чудом я ухитрился его то ли поймать, то ли удержать. Меня несло в лязге железа и грохоте копыт, лица на трибунах слились в серые полосы.
Когда мы наконец повернулись, герцог тоже разворачивал коня на своей половине. С минуту мы стояли на противоположных концах поля, пожирая друг друга яростными взглядами. На трибунах неистовствуют, впервые встретились настолько искусные бойцы, что при таких мощных сотрясающих ударах держатся в седлах, даже копья не переломили.
— Зайчик, — сказал я просительно, — еще одного боя я не выдержу!
Пропела труба, мы ринулись навстречу. Зайчик несся, как бронированный носорог, брошенный катапультой, однако конь герцога опять развил почти такую же скорость. Мы сшиблись на середине, сшиблись в лоб. Удар был такой силы, что зрители ухватились за уши, а с неба, думаю, попадали оглушенные птицы.