Он бросил быстрый взгляд на распростертого Зингерлефта, соскочил на землю. По его кивку один из рыцарей оставил коня и подбежал к неподвижному телу, а герцог поднял безжалостный взор на меня. Во взгляде я прочел скорую и жестокую смерть. Он протянул ко мне руку, губы шевельнулись, готовые выплюнуть короткое злое слово, обрекающее меня на гибель, однако судья собрался с духом и заговорил громким властным голосом:
— Да видят все, что Господь явил нам свою волю и покарал неправого в справедливом Божьем Суде!.. Да посмеет ли кто противиться воле Божьей?
Герцог пожирал меня взглядом, на скулах вздулись тугие рифленые желваки. Губы шевелятся, я чувствовал, что подбирает слова, такие люди так просто не отступают даже перед Божьим гневом. К тому же они с Юга, где церквей, по слухам, вообще не существует. Однако в толпе снова заорали, приветствуя меня, прославляя, подбадривая, поощряя, все это в надежде, что совсем одурею и брошусь на конных с окровавленным мечом, вот будет потеха…
Я ответил ему прямым взглядом и покрепче сжал рукоять меча. Он все понял, глаза сузились, но прежде, чем успел сказать роковое слово, судья ухватил его за плечо.
— Герцог, не говорите ни слова!
Голос его был неожиданно жестким. Герцог стряхнул его руку. Спросил, не отрывая от меня испепеляющего взгляда:
— Почему?
— Оглянитесь! — крикнул судья. — Вы что, хотите, чтобы вас сейчас смяли, как траву? Посмотрите на людей.
Герцог медленно повел взглядом по сторонам. Люди подпрыгивали, орали, улюлюкали, но многие подняли с земли тяжелые булыжники, еще больше мужчин взялись за луки. Да будь сраженный мною хоть императором, но Божий Суд оправдал леди Сесиль и дал победу мне. Ежели герцог южан воспротивится Божьему Решению, то он — от дьявола. Его можно и нужно тут же убить по праву борьбы с нечистью, то есть немедленно.
Судья сказал настойчивее:
— Главная заповедь рыцарей — защищать невинных! Особенно когда касается женщин. Ваш рыцарь… преступил законы рыцарства. Очень далеко преступил. Не пытайтесь его защищать!
В голосе судьи прозвучала угроза и недвусмысленное предостережение. Герцог всхрапнул, как боевой конь. Налитые кровью глаза испепеляли меня, он взглядом пообещал самые жестокие муки, прежде чем убьет. Я молча приподнял меч и дал посмотреть на стекающие с острого лезвия густые капли крови его рыцаря.
Белоголовый рыцарь, что склонился над сраженным маркграфом, поднял голову.
— Ваша светлость!.. Он дышит. Может быть, попытаемся отвезти его в гостиницу? Там наш Зигель любого поднимет на ноги…
Герцог наконец разомкнул со мной взгляд, что должно разозлить еще больше, как будто бы он проиграл и эту схватку. По его знаку остальные трое покинули седла, быстро и слаженно растянули плащ, укрепили между конями. Раненого бережно уложили, снова взобрались в седла и, не теряя времени, быстрым шагом, чтобы не трясти, удалились с места схватки.