Тут случилось то, чего никто не ожидал. Не дожидаясь вызова или разрешения, Першин строевым шагом вышел на середину комнаты и стоя навытяжку, доложил, как положено:
— Капитан Першин по вашему приказанию прибыл! — и смотрел в упор с бравой дерзостью, ел глазами начальство.
Офицеры вывернули шеи, оторопело уставились на наглеца. Адъютант даже руками всплеснул от неожиданности и обомлел, не зная, как быть. Генерал угрюмо, с заведомой неприязнью смотрел на дерзкого верзилу; было видно, как его разбирает злость.
— Капитан? — переспросил он брезгливо.
— Так точно. Воздушно-десантные войска, — отрапортовал Першин с прежней незамутненностью во взгляде.
— А что ж вести себя не умеете? — с каменной, начальственной тяжестью спросил генерал, как бы сдерживаясь через силу, чтобы не расплескать свой гнев.
— Никак нет. Умею, — браво возразил Першин, держа грудь колесом.
— Это я во всем виновата! — гибко и плавно возникла из-за спины Першина генеральская дочь.
— Что?! — опешил генерал, чувствуя, что за всем этим что-то кроется, но что — он понять не мог. — Ты в своем уме?!
— Я его соблазнила!
— Как?! — еще больше оторопел генерал.
— Лаской, угрозой… Ну как соблазняют… Наобещала с три короба: мол, в мужья возьму. Припугнула как следует: откажет — из армии уволю, у меня отец генерал. Он и сдался.
Подчиненные генерала стояли ни живы, ни мертвы, от напряжения у них остекленели глаза; устав на этот счет молчал, никто не знал, как себя вести. Адъютант едва сдерживался, ему стоило большого труда не растянуть рот в улыбке. Генерал почувствовал, что становится посмешищем.
Лиза объявила семейный совет, попросила всех выйти, в кабинет позвали мать. Першин вышел вместе с адъютантом и другими офицерами, все на всякий случай поглядывали на него дружелюбно и держались приветливо, как с возможным будущим начальством.
Спустя время дверь кабинета приоткрылась, Лиза поманила Першина рукой. Першин с порога понял, что гроза миновала: мать взглянула на него с интересом, и генерал уже не казался таким враждебным и неприступным, хотя и пыжился монументально, как будто принимал парад.
— Что дальше? — спросил он хмуро, но мирно.
— Наверное, назад пошлют, — неопределенно пожал плечами Першин. — На войну.
— Не пошлют, — твердо возразил генерал, словно это было уже решено.
— Лизонька сказала, что вы учиться хотите? — приветливо обратилась к Андрею хозяйка дома.
— Да, если уволят, — подтвердил Першин.
— Что значит уволят? Откуда? — непонимающе поднял брови генерал, и в глазах у него мелькнула досада, как часто случается с обремененными властью людьми, когда они чего-то не понимают.