Супруги сидели вдвоем в задней комнате: мистер Мабл, как всегда, с книгой на коленях, миссис Мабл — глядя в пространство и, на свой манер, видя мысленным взором те же самые образы, что терзали — только гораздо больше времени — ее мужа. Услышав громкий стук, Мабл в ужасе посмотрел на жену. Та с трепещущим сердцем встала.
— Уилл, — сказала она. — Это не… Это не…
Только полиция могла стучать так решительно в дверь дома № 53. Мабл открыл было рот, но ему не удалось выдавить ни слова. Стук повторился. Мабл трясущимися руками стал закуривать сигарету… Пусть будет что будет… Он должен оставаться невозмутимым, держаться спокойно — как герои детективных романов в момент ареста. Но у него слишком тряслись руки… И губы дрожали, а вместе с ними дрожала зажатая в зубах сигарета… Стук повторился в третий раз. Миссис Мабл наконец двинулась с места.
— Иду… — бессильно прошептала она.
Неслышно, как привидение, она пересекла переднюю. Мабл, который все еще мучился с сигаретой, слышал скрежет замка… Прошли долгие, словно вечность, секунды… Потом раздался голос жены: «О, это ты, дорогая! Милая моя…» И ответ Винни, с четкой дикцией, как у взрослой леди… Напряжение спало, спички вылетели у него из рук. Сигарета выскользнула изо рта. Он навалился на подлокотник кресла, глаза вылезли из орбит; у него не было сил, чтобы пошевелиться; сердце стучало неровно, с перебоями, постепенно возвращаясь к обычному ритму…
Такова была атмосфера в доме за три дня до Рождества. В школе девочки, так завидовавшие бессчетному количеству туалетов Винни и ее карманным деньгам, уже несколько недель обсуждали планы на рождественские каникулы. Шла речь об охоте, танцах, театре. Они сравнивали школьное меню с обильной и вкусной едой, которая ждет их дома. В разговорах этих Винни участвовала вяло. Ей пришлось пустить в ход всю свою фантазию, чтобы промямлить хоть что-то об ожидающих ее радостях… И все равно разочарование было огромным. В день ее приезда на обед была лишь холодная ветчина да черствый хлеб с маслом, причем и того и другого на троих не хватило. На отце была мятая, в пятнах одежда, на ногах — драные шлепанцы. Даже во время еды он то и дело прикладывался к стакану с виски; ясно было, что за это время он стал еще больше пить. Грязная блузка и юбка матери во многих местах были порваны, чулки свисали на ногах неопрятными складками. Винни, глядя на родителей, хмурилась и кривила губы.
Миссис Мабл сразу заметила, что дочь недовольна и сердится. Она сама знала, что ведет дом не лучшим образом; но это не значит, что шестнадцатилетняя дочь имеет право критиковать ее.