— Как тебе, Малков? Понравился?
— Ничего, — неопределенно ответил Николай. — Офицер как офицер…
Фомин продолжал задумчиво:
— Молодой! Моложе тебя на два года. Но это не грех. Вот не очень энергичный кажется, огонька бы ему побольше!.. А машину хорошо знает. Ты вот что — помогай-ка ему. У него, правда, в экипаже есть коммунист — Ситников, но ты тоже помогай. Из Малкова мы должны сделать настоящего танкиста. Понятно?
— Есть, Иван Федосеевич! — весело ответил Николай, глядя на капитана влюбленными глазами.
Лес наполнился танковым гулом. От раскатистого рокота моторов и звонкого шлепанья гусениц задрожали желтеющие клены, высокие сероствольные грабы, тонкие березки. Грузные машины, перепахивая глухой проселок, еле намеченный в лесу, двинулись в стороне от больших дорог. Началось «параллельное преследование» противника. Танки в нескольких местах прорывались вперед, прокладывая путь нашим войскам, не давали врагу закрепиться для обороны.
До боя танки пробирались к намеченной цели колонной. Если не слышать рева их моторов и лязга гусениц, то издали кажется, будто они плывут в вечерней полумгле, как в кильватере корабли, слегка покачивая стволами орудий.
Командир бригады едет в колонне своих основных сил на маленькой автомашине. Он поминутно запрашивает по радио майора Никонова, как дела.
Василий Иванович Никонов ведет свой батальон за несколько километров впереди. На первом танке передового отряда он сидит на башне, свесив ноги в люк. Когда радист получает запрос комбрига и передает ему, Никонов, прямо не одевая шлема, прижимает ларингофон к горлу и отвечает:
— Дела идут. Все в порядке!
Он то и дело заставляет радиста связываться с разведкой. Три танка взвода разведки мчатся самыми первыми. К ночи они вышли на шоссе. Это — вынесенный вперед кулак, глаза бригады.
Ночь. Вся округа прикрыта плотным черным куполом. Как пробоины от автоматной очереди, зияют звезды. Потом и они заслоняются невидимыми в темноте облаками. Чуть светлеет дорога, и мелькают искры выхлопных труб за кормою танка. От ревущего голоса мотора и стукотни гусениц танкист глух. Мчась в таком громе вперед, он не услышит выстрелов засады, не услышит мотора вражеской самоходки, которая, может быть, уже поджидает его на перекрестке.
Он должен принять первый удар противника броней своей машины. В темные квадраты люков напряженно смотрят, переводя рычаги, водители. Волнуются командиры танков, по грудь высовываясь из башни. Наготове стреляющие у орудий, заряженных бронебойными снарядами. Башнеры приникли к смотровым щелям, пальцы застыли на выключателе поворотного механизма. Смотрят в ночь, охватившую танки, зоркие автоматчики.