Юрий улыбнулся.
— Но ведь это абстрактно очень.
— Абстрактно? Это значит отвлеченно? Так? А если наши ребята в атаку идут и кричат: «За Родину!» — это тоже абстрактно? Что же им «за Машу» или «за Соню», или там «Тоню» идти, что ли? Соня — что? Выйдет она замуж — а ты? Сразу ложись под танк и помирай?
— Но ведь я не за нее воюю. Просто… я ее люблю… И все свои лучшие чувства…
Николай не слушал:
— Ты насчет абстрактного и конкретного к Ивану Федосеевичу обратись. Он тебе живо растолкует. Все будет ясно.
— Это кто такой — Иван Федосеевич?
— Замполит батальона, знаешь ведь — гвардии капитан Фомин.
Помолчали. Николай вдруг неожиданно для себя зевнул. Он прикрыл рот рукой, чтобы этого не заметил задумавшийся Юрий, и предложил:
— Давай немного поспим.
Юрий обиделся, поднялся и ушел к танкам. Для него такой задушевный разговор был событием. Николай понял это и, глядя ему вслед, пожалел, что прервал беседу. В дом вошел автоматчик, потный и запыленный. Это был боец из отделения, поставленного Николаем в дозор на высотку впереди деревни.
— Товарищ гвардии лейтенант! Больше нет мочи, разморились на солнышке — так глаза сами и засыпают. Хоть бы бой был, а то тишина. Боюсь, провороним что-нибудь. Отделенный послал — сменить просим.
Лейтенант посмотрел на часы:
— Ребята всего сорок минут спят. Через полтора часа разбудишь помкомвзвода, и он даст подмену.
Автоматчик покосился на развороченные полы, вырытые траншеи вдоль стен, выдолбленные бойницы и, подавив вздох, приложил руку к виску:
— Разрешите идти?
— Взгляни, наблюдающий на крыше не уснул?
— Не-ет. Сидит с биноклем.
— Курево-то есть у вас? — спросил Николай.
— Нету, товарищ лейтенант.
Вынув начатую пачку сигарет, Николай разделил надвое и половину протянул бойцу.
— На, держи… Покурите — легче сон перебороть. Надо запасаться табаком.
— Куда его? Мы ж все карманы патронами набили. Ничего. Бригада подъедет — получим. Сводка информбюро еще не известна, товарищ гвардии лейтенант?
— Нет пока. Одна рация с бригадой связь держит, второй экипаж спит.
— Что же сказать отделенному?
— Скажи, что ребята славно поработали. К обороне приготовились. Сейчас спят и крепко надеются на вас.
— Все будет в порядке! — уже бодро ответил автоматчик. — Счастливо оставаться!
Николай лег, растянувшись на спине рядом с ординарцем, и быстро заснул. Через пробитую в стене дыру тонким лезвием проник солнечный луч. Шли часы, и луч перемещался. Сначала он упал на ноги Николая, на сапоги с распяленными голенищами, за которыми торчали магазины автомата. Потом лег на брюки, запачканные землей и кирпичной пылью. Затем на грудь с оттопыренными карманами гимнастерки и орденом, на верхнем кончике которого была отбита эмаль. Наконец, добрался до небритого подбородка, осунувшихся щек и, пригрев сомкнутые веки, разбудил лейтенанта.