В траншее постепенно становилось тише и тише. Тогда сквозь шум дождя слева на холмах раздался визг чужих моторов. К Погудину, отирая рукавом мокрое от пота и дождя лицо, подбежал черномазый Мирза Нуртазинов.
— Лейтенант! Танки! Танки! — Он, часто дыша, вглядывался сквозь ливень в сторону, откуда доносились зловещие звуки. — Наши не видят. Ай-яй-яй!
Дождь не унимался. Мокрых до нитки автоматчиков пронял озноб. Стоя в траншее и заслоняясь от грозового косохлеста, они смотрели вперед. Там, за плотной завесой ливня, среди дымящихся хат метались «тридцатьчетверки». Им было плохо без десанта. Они подавили орудия противника на окраине, и, не заняв деревни, потянулись влево, навстречу немецким танкам, которые выползали из леска.
— Увидал! Увидал! — закричал Нуртазинов.
Из траншеи было видно, как вражеские солдаты бегали по деревушке. Стена взрывов на широкой пашне, превратившейся в кисель, отделяла десантников от них. Немцы продолжали вести минометный заградительный огонь. Пороховой дым под дождем не поднимался к небу и стелился по земле.
Николай осмотрелся. «Хоть бы минометы подавили, а то пойдешь — всех ребят потеряешь», — мелькнула горькая мысль.
Но сетовать было некогда, и он собрал бойцов около себя.
— Отстали мы… Надо во что бы то ни стало пройти в деревню, пока танки ведут бой. Иначе немцы очухаются и ударят им с тыла. Всем задача понятна?
На лицах автоматчиков застыло то выражение усталости, которое бывает у человека, когда он сделает большую тяжелую работу и увидит, что мало приблизился к цели. Николай уловил это.
— Не вижу, что всем понятно. Кто не может, пусть останется ждать хорошей погоды, ждать, пока немцы начнут из деревни жечь наши машины. Потом прилетят наши самолеты, подойдут «катюши», артиллерия, пехота и возьмут за нас населенный пункт.
Это был точно рассчитанный удар по гвардейскому самолюбию. После этих слов Николай не увидел уже ни одной унылой физиономии. Он улыбнулся и сам, когда приказывал:
— Интервал десять метров! По-пластунски — вперед!
Теперь он был уверен, что каждый доползет сквозь огонь по этому полю, развороченному минами и политому дождем.
Они ринулись в грязь, и у Николая едва хватило выдержки обождать несколько секунд, чтобы проследить за всеми.
— Больше интервал! По команде все встают и — «ура».
Он пополз следом, стараясь не обгонять остальных. Впереди, по бокам, а потом и позади рвались мины. Дождь не прекращался…
* * *
Юрий Малков, кончив утюжить гусеницами траншею, увидел, что второй танк его взвода подбит. Из открытого люка, который чуть дымился под ливнем, высовывалась рука без перчатки, и с пальцев стекали на броню струи воды. Юрий хотел было остановиться, чтобы помочь экипажу, но вспомнил, как говорили в танковом училище: остановка в бою гибельна, недвигающийся танк — это мертвая мишень.