— Нет, у нас по-другому, — возразил Николай, глядя вдаль и мечтательно добавил: — Эх, вернуться бы домой!
— А что? Ты разве помирать собрался? — прервал его Никонов.
— Нет, зачем? Я воюю со смертью.
— Это что еще у тебя за противник новый появился?
— А как же? Смерть на войне тоже противник. И ее можно обмануть. Умением и силой можно победить. Об этом забывать не следует…
Никонов отвел бритву от намыленного лица и внимательно посмотрел в глаза Николаю. Тот рассматривал себя в зеркальце, повешенное на стенку сарая.
— Ерунду мелешь, — сердито сказал Никонов.
Николай недоуменно повернулся к нему.
— Это почему же?
— По-твоему выходит, солдат, кроме того, что сражается с врагом, должен все время думать о смерти и стараться перехитрить ее. Так? Должен все время оберегаться, смерти бояться? Хорошенькое дело — одним глазом смотри за противником, другим — куда бы от пули спрятаться! Много ты так навоюешь!
Никонов раздраженно тыкал помазком в мыло и резкими движениями намазывал пеной лицо.
— Василий Иванович!… — начал Погудин покладистым тоном.
— Пойми ты, еловая твоя голова, — перебил Никонов. — Смысл действий солдата — уничтожать врага. Ведь причина возможной смерти — и есть враг. Помнишь, Суворов учил: «Чем больше ты уничтожишь противника, тем меньше возможности тебе погибнуть». Надо в корень дела смотреть. Если будешь в бою беспокоиться о том, как бы живым остаться, внимание твое раздвоится. Меньше толку от твоих основных действий будет.
— Но, Василий Иванович…
— Нечего оправдываться! Нагородил чепухи. Этак ты когда-нибудь и трусом станешь. «Два противника», — издевательски повторил Никонов. — «Смерти надо бояться». Тьфу!
— Я не так хотел сказать, Василий Иванович, — слабо возразил Николай.
— А как же? Я слушал внимательно. А тебе известно, что в бою с врагом о смерти думают только слабодушные. Те, кто не сознает правоты своего дела, кто недостаточно сильно любит свою Родину.
— Но разве наш враг — фашизм и смерть — это не одно и то же? — защищался Николай.
— Выкручиваешься! — Никонов погрозил ему пальцем, добродушно улыбаясь. — Ты мне ответь прямо: один у солдата в бою враг, или два?
Николай долгим взглядом с любовью посмотрел в глаза Василию Ивановичу и засмеялся.
— Конечно, один.
За сараем танкисты возились с мотором, добродушно переругиваясь. Кто-то на баяне одними голосами без аккордов заиграл вальс, и ему тихонько начали подпевать:
Ночь обнимет простор —
Запоет твой мотор,
В лязге гусениц дрогнет равнина.
Трассы выстрелов тьму
Рассекут, и в дыму
В бой помчится стальная машина.
Баянист после этих слов чуть-чуть перебирал аккордные басы, повтор мелодии убыстрился: