«Уютные хижины» оказались захиревшим мотелем с дюжиной небольших домиков, разбросанных в тени деревьев на четырех-пяти акрах земли. Когда-то, в 70-е, это место, вероятно, выглядело очаровательно, но разрастающийся город пустил свои метастазы и сюда: теперь домики были опутаны сетью пешеходных дорожек, ведущих к барам и автостоянкам «Мы заботимся о вас». В настоящее время услугами «Уютных хижин» пользовались в основном парочки для интимных встреч либо мужчины, желавшие предложить своим нанятым партнершам нечто лучшее, чем просто заднее сиденье автомобиля. С подъездной дорожки я увидел Гарри, который заходил в первый домик с неоновой вывеской «Офис» в окне, и нажал на сигнал. Гарри задержался в дверях и обернулся.
– Что случилось? – прокричал я.
Гарри покачал головой, будто не находя слов, и, указав в сторону самого дальнего домика, зашел в офис Я направил машину к указанному коттеджу. Перед ним уже стояли автомобили медицинской службы, судебных экспертов и патрульная машина, к крылу которой, вытирая носовым платком лысину, прислонился офицер Лейтон Уитроу. Я остановился рядом с ним и вылез из машины. День был очень жарким, и от первого же глотка воздуха без кондиционера я едва не рухнул на колени.
– Что произошло, Лейтон? – задыхаясь, выдавил я.
Он кивнул в сторону домика:
– А ты лучше сам загляни внутрь, Райдер. Они там уже готовы петь «С днем рожденья».
– С днем рожденья?
Уитроу отвернулся и принялся следить за движением на шоссе, будто это его сейчас интересовало больше всего. Я пошел к домику: он был квадратным, метров шесть на шесть, оштукатуренным и нуждался в покраске. В дверях, спиной ко мне, стоял коронер Уэйн Хембри. Это был лысеющий тридцатишестилетний брюнет, еще более поджарый, чем участвующая в гонках борзая. Он обернулся на звук моих шагов, на его круглом лице застыла грустная улыбка.
– Из-за такого, вот мне теперь трудно будет ужинать при свечах, – сказал он, отступая в сторону, чтобы я смог заглянуть в комнату.
Свечи. Там их были десятки. На полу, на потрепанной мебели, на прикрученном болтами телевизоре. Свечи разные – квадратные, восьмиугольные, треугольные, в виде трубок. Некоторые, видимо, были с ароматизатором, и в воздухе висела сложная смесь запахов. Маленькие свечи догорели до лужиц воска, тогда как большая часть толстых и высоких еще пламенела яркими точками в сумраке комнаты.
В трех метрах от нас посреди комнаты на красном покрывале кровати лежало тело обнаженной женщины, усыпанное увядшими цветами. Глаза ее были огромными и белыми, словно выплеснувшимися из глазниц, с маленькими, похожими на червячков, зрачками посредине.