Шатаясь, Степан встал и склонился над поверженным вепрем. Тронул пальцем острый, как татарский нож клык, и тогда только увидел железну стрелу, по самое оперение вонзившуюся в бок зверя. В тревоге поднял Степан глаза и… остолбенел… В трех шагах от него стояло о н о – чудище из страшного, уже изрядно позабытого прошлого: шаман Дудар. Маленькие глазки, не менее свирепые, чем глаза только что убитого вепря, сверлили Степана неподвижным взглядом из-под низко надвинутого малахая. Узкие губы подрагивали от ярости. Голые руки, перевитые могучими мьязами[2], держали огромный лук и пару кованых железных стрел. Кривые короткие ноги, обернутые вместо обувки кусками медвежьей шкуры, прочно вросли в снег. На могучие плечи была накинута косматая шкура огромного медведя. Вся его несуразная фигура излучала такую нечеловеческую мощь, такую неприкрытую и явную угрозу, что Степану стало не по себе… Он стоял, не в силах пошевелиться…
- Пшел! – вдруг произнес Дудар, едва разлепив губы. И махнул рукой с зажатыми в ней стрелами в сторону леса.
Степан отошел, повинуясь, к лесу.
Дудар одним движением вырвал топор из шеи вепря и швырнул его в сторону Степана. Легко подняв здоровенную тушу за заднюю ногу, он забросил вепря себе на плечо и тут же исчез в зарослях, не всколыхнув ни одной ветки…
Степан стоял, обессиленный и опустошенный пережитым… Вдруг ноги его подкосились, и он рухнул в снег, усевшись прямо в сугроб, спину оперев о дерево…
Пришел он в себя, лишь когда холод начал донимать его, пробирая скрозь полушубок и холщовые штаны до костей.
С трудом поднявшись, Степан стал ощупывать себя и только теперь заметил, что полушубок на его груди располосован – достал таки вепрь клыком. На дрожащих от слабости ногах подошел к свинье. Она была еще жива: хрипела, разевала пасть. Степан упал пред ней на колени и, вырвав из ножен нож, перехватил горло, разом оборвав ее мучения.
Отдышавшись, Степан освежевал тушу и, отрубив от нее заднюю ногу, обвязал веревкою льняной. Перебросив веревку через крепкий сук, он закинул ее на плечо и затащил тушу на дерево, крепко захлестнув конец веревки за ствол. «Так ее не достать зверю дикому, - подумал Степан, - А хороша свинюшка - не мене трех пудов будеть…Завтра приду за нею с Никитою.»
Обернув окорок шкурой свиньи, Степан умостил его на плече и отправился в скит…