— Так может, наведаемся к этому в каюту да порасспросим хорошенько, кому он там наступил на хвост? — Великан Драгга хрустнул пальцами. — Заодно вещички его перетряхнем. Глядишь, и прознаем чего интересного!
— Не спеши… Я вовсе не хочу, чтобы наши ребята пошли трепать почем зря языками в кабаках Санбризанны. Но вот потом, когда мы выйдем в море Атлантов…
Старпом щербато ухмыльнулся, потом нахмурился.
— А что, если он сойдет где-нибудь на берег, в той же Санбризанне или Монке, к примеру?
— Тогда зачем было искать корабль, направляющийся в Зюйдландию? Удальцов вроде нас — раз-два и обчелся; да и цену, признаться, я заломил безбожно… Нет, любезный мой Драгга, путь нашему пассажиру предстоит неблизкий… Хотя, может, и покороче, чем он думает.
Стук в дверь раздался уже затемно — деликатный, но настойчивый. Кларисса, очнувшись от грез, испуганно вздрогнула.
— Кто там?
— Госпожа Двестингаусс просит пожаловать к ней, — голос Виттиго звучал, как всегда, чопорно и сухо.
Девочка наспех пригладила волосы и двинулась вслед за провожатым. В руках у дворецкого был ночник — маленький, на одну свечу, канделябр с удобной бронзовой ручкой. Света от него едва хватало, чтобы различать пол под ногами; длинные коридоры и узкие скрипучие лестницы заполняла тьма. Они поднялись на третий этаж и прошли в самый дальний конец крытой галереи. Виттиго открыл двери и посторонился, пропуская Клариссу вперед; но девочка замешкалась на пороге при виде открывшейся сцены.
Курительная комната и впрямь выглядела необычно. Все окна закрывали плотные тяжелые шторы, спускавшиеся до самого пола. На стенах висели пыльные гобелены; с них корчили страшные рожи древние маски — отцу как-то раз принесли такую, клыкастую и пучеглазую, треснувшую пополам. «Предметы темного культа, — ворчал тогда капканщик, аккуратно склеивая старое, источенное жучками дерево. — У коллекционеров эта рухлядь стоит бешеных денег». В высоких массивных шандалах горели свечи; Кларисса никогда таких не видела — красные, толщиной в руку взрослого человека.
Прямо напротив дверей полулежал в своем кресле на колесиках старик-мумия; тонкая ниточка слюны, чуть заметно поблескивая, свисала с его подбородка. Горбун Йойо расставлял на маленьком столике аптечные склянки, доставая их из докторского саквояжа; при виде девочки он улыбнулся и ободряюще кивнул ей. Тут же были и двойняшки. Кларисса уже знала, что зовут их Дорис и Молли. Обе сестры сидели тихо, как мышки, чинно сложив ладони на коленях — словно маленькие примерные девочки. Аида Двестингаусс расположилась в углу; среди густых теней чуть заметно покачивалась ее прическа-кактус.