Разомкнув слипшиеся веки, Джейми не могла понять, где она находится. Похоже на больницу. Все плыло перед глазами, но то, что она видела, было белым. И запах был больничный, если, конечно, ее не подводило обоняние. Она слабо пошевелилась, но почувствовала, что ее что-то удерживает, и тут же ее пронзила боль в левой кисти. Голова разламывалась, ей казалось, что в затылок непрестанно забивают молотком гвозди. Она попробовала что-то сказать, но своих слов не услышала. Она еще раз попробовала пошевелить рукой, боль снова усилилась. Господи, где же я? — подумала она наконец в тревоге.
— Джейми!
Какой знакомый голос… Ну, конечно, это Николас. Но где же он? И голос его звучит так странно, так глухо, как будто он зовет ее с другого конца длинного тоннеля. Она хотела ответить ему и снова обнаружила, что ее не слышно.
— Джейми? Ты меня слышишь?
Да… конечно, это Николас! Да, Николас. Я тебя слышу. Но почему ты меня не слышишь?
— Моргни два раза, если ты слышишь меня, Джейми.
Я моргаю, Николас, мне кажется, я моргаю.
— Доктор! Она пришла в себя! Она меня понимает!
Ну, разумеется, я понимаю тебя, Николас, почему только ты меня не понимаешь!
Ее глаза начали кое-что различать, она увидела его лицо, склоненное над ней. Она хотела дотянуться до него, но не смогла. Боже, Николас…
— Ты можешь говорить, Джейми?
А что я делаю, как ты думаешь? Но почему губы не слушаются? Почему ей не удается прбизнести ни одного звука? Она с усилием открыла рот:
— Где… я…
— Она заговорила, доктор!
— Николас…
— Да, Джейми, я здесь! — Он взял ее руку и прижал к себе. — Я с тобой.
— Почему… почему я не могу двигаться? — произнесла она, запинаясь на каждом звуке.
— Трубки, — ответил он. — Ты подключена к разным приборам и машинам, а в руке — капельница для внутривенного вливания. — Он дотронулся до ее лица. — Но все позади. Все хорошо.
Хорошо? Я вся в трубках и проводах, как чудовище Франкенштейна, а ты уверяешь, что все хорошо?
Над ней склонился еще один мужчина в белом халате. Ну, здесь все ясно — доктор, конечно. В руках у него был офтальмоскоп. Потом он послушал ее, касаясь груди холодным стетоскопом.
— Вам невероятно повезло, мадемуазель, — сказал он по-французски.
— Повезло?
— Повезло, что вы остались живы, — пояснил он. — Ужасная катастрофа.
— Катастрофа? — Теперь она все вспомнила. Машина с ревом неслась по крутому холму… спуск все круче, скорость увеличивается… она врезается в высокий забор…
Стало быть, мне повезло и я осталась жива, поняла она.
— Я давно здесь лежу?
— Четыре дня. — Доктор снова проверил ее глаза. — Вы все время были без сознания.