Отослав стрелка обратно, Шарп повторил пароль и отзыв для Брукера, присовокупив:
– Предупредите часовых насчёт гверильясов. Возможно, с нами ночью попытаются связаться.
– Да, сэр.
«И бодрей, нытик, бодрей!» – хотелось добавить Шарпу, но он промолчал.
Время шло. Пушкари смахнули снег с запальных отверстий двухметровых стволов на полутораметровых колёсах. Зарядный ящик каждой пушки содержал сорок восемь снарядов и ещё девять покоились в коробе на хвостовике. Эти ядра сравняют с землёй монастырь, а потом туда ворвётся пехота, – тот полк, что, будучи в тылу колонны, почти не пострадал от ракет. Орудия перекатят в развалины обители, и огнедышащие чудища возьмутся за форт.
Без пяти четыре долина вымерла. Англичане прятались за каменными стенами или в неглубоких окопчиках на холме, французы затаились в селении.
Шарп поднялся на площадку башни над воротами и сказал стрелку-часовому:
– Сейчас начнётся.
Мешки с порохом, вложенные в стволы, были прижаты ядрами на деревянных колодках. Прокольники пронзили саржу, их место заняли запальные трубки. Полковник-артиллерист посмотрел на часы. Без двух четыре.
– Да какого беса? Огонь!
Восемь пушек, грохнув, отскочили назад, разгребая хвостовиками снег. Команды, слаженно действуя гандшпугами и верёвками, вернули орудия на место. Зашипели губки в горячих стволах.
Недолёт. Пушки ещё не прогрелись.
– Огонь!
Шарп не мог видеть с башни батарею, только вспышки. Пушкари были хороши. Залп гремел за залпом. Под градом ядер стены монастыря трескались и крошились.
– Огонь!
– Клубы дыма сносило от деревни к монастырю. Снежинки таяли, не успевая коснуться раскалённых стволов. Орудия стреляли и осаживались назад. Прислуга двигала их обратно, прочищала, заряжала. Монастырский вход обратился в кучу щебня.
– Огонь!
Залпы подсвечивали багрянцем вислые животы низких туч.
Гром эхом отдавался в холмах, сбивал снежную пыль с крыш домов Адрадоса, заставлял тонко дребезжать стёкла гостиничных окон.
– Огонь!
Участок стены рухнул, и полковник-артиллерист довольно улыбнулся потным и раскрасневшимся канонирам.
– Огонь!
Ядра громили верхний дворик. Вырванный с корнем граб взлетел в воздух и упал на разбитые плиты и обломки колонн.
– Огонь!
Кот, давно привыкший считать монастырь своей законной территорией, шипел. Шерсть на нём стояла дыбом. Вокруг всё рушилось и тряслось.
– Огонь!
Часовой тронул Шарпа за рукав:
– Сэр!
Французский батальон двигался по северному краю долины.
– Огонь!
Залп обрушил галерею, и пушки стихли. Вольтижёры с криками побежали вперёд, стреляя на ходу.
– Пора! – пробормотал Шарп, – Чего медлите? Пора!