– Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт…
Генерал-майор Нэн, всё в том же халате, всё так же простуженный, стоял, отвернувшись к окну, бурча под нос слова, неподобающие честному пресвитерианину. Обратить внимание на Шарпа он соизволил только когда лейтенант Роджерс, доложившись, покинул комнату.
– Холодна?, как сердце инквизитора…
– Э-э… сэр?
– Комната, Шарп, комната…
Единственный стол в кабинете был завален картами, на которых, в свою очередь, покоились вперемешку пустые кружки, миски, табакерки, два надкусанных тоста, одинокая шпора и мраморный бюстик Наполеона, которому чья-то непочтительная рука (уж ни Нэна ли?) подрисовала углем залихватские усы. Генерал-майор подошёл к столу и опустился в кожаное кресло:
– Что вы слышали о побоище в Адрадосе? Ну же, порадуйте старичка, скажите, что ничего.
– Увы, сэр, кое-что слышал.
– Что именно?
Шарп в двух словах передал генерал-майору содержание проповеди френадского падре. Нэн слушал, прикрыв глаза рукой, а, когда стрелок закончил, простонал: «Господь всемогущий, как некстати!» выскочив из кресла, он забегал по комнате:
– Испанцы и так нас не празднуют, всё никак не могут забыть распри двухсотлетней давности. Даже тот факт, что мы проливаем кровь за их чёртову страну, не добавляет нам в их глазах привлекательности. Теперь же их траченные молью попы вопят с амвонов, что британские язычники насилуют всё, что исповедует католичество и носит юбку. Боже! Если в эту чушь крайне верят португальцы, то представляю, какой хай поднялся по ту сторону границы! Чего доброго, потребуют от папы римского объявить нам крестовый поход!
Он остановился и зажмурился:
– Получи эта история широкую огласку, помощи от испанцев нам не видать, как собственных ушей, а помощь их нам крайне, ох, как крайне, нужна!
Его прервал робкий стук в дверь.
– Войдите!
Штабной чиновник принёс Нэну какой-то документ. Генерал бегло просмотрел его и ворчливо заявил:
– Одного мало, Саймонс. Мне нужна ещё дюжина.
– Будет исполнено, сэр.
Когда тот вышел, Нэн лукаво подмигнул Шарпу:
– По грехам нашим воздаётся нам! Стоило мне сжечь бумажку от благороднейшего и умнейшего человека, чертова Главного капеллана, как на мою голову свалилась обязанность в письменном виде облизать каждого епископа и архиепископа, до которого только можно доплюнуть отсюда.
Голос его стал сюсюкающим:
– «Мы оповещены, Ваше толстопузое святейшество, о том, что натворили в Адрадосе какие-то висельники. Но это не наши висельники, а другие, и мы их, зуб даю, непременно найдём и медленно вывернем наизнанку. Крайне медленно.»