Еле слышный цокот копыт донёсся из-за стен обители. Шарп с Харпером переглянулись и бросились во двор. Копыта стучали всё ближе. Шарп быстро указал сержанту на противоположную сторону двора и, когда тот растворился меж колонн, сам отступил в часовню, притворив дверь так, чтобы держать под прицелом входной коридор монастыря.
Во дворе было тихо-тихо: ни ветерка, играющего с палой листвой, ни звука. Снаружи стихли копыта и заскрипели сёдла. Шорох шагов у входа, и снова тишь да гладь.
Пара воробьёв слетела на бортик бассейна. Шарп сместился чуть вправо, пытаясь через оставленную щель разглядеть Харпера в галерее напротив.
На входе скрежетнули петли, вспугнув пичужек, и тишина взорвалась диким рёвом, от которого Шарп едва не подскочил на месте. Из тёмного зева коридора вывалился ражий детина с мушкетом. Вопреки ожиданиям верзилы, на него никто не напал. Немного разочарованно он зыркнул по сторонам и, обернувшись, кого-то позвал.
Здоровяка можно было бы принять за Харпера (размеры позволяли), если бы не форма – синяя, с золотым шевроном на рукаве. Форма французского сержанта. Он крикнул повторно.
Появился его спутник, волоча увесистую перемётную суму. Офицер, причём, старший офицер, судя по богатому шитью лазурного, с красным воротником, мундира.
Неужто Потофе? Униформа пехотная, но карабин кавалерийский, и сабля на боку тоже.
Французы стали осматриваться. Сержант увидел за прудиком брошенный Харпером вьюк, точь-в-точь, как тот, что покоился у ног его офицера.
– Стоять! – будто чёртик из коробочки, Шарп выпрыгнул из своего убежища и нацелил на них винтовку, – Стоять! Не двигаться!
Французы повернулись к нему. Солдаты они были бывалые, изумление от неожиданного появления Шарпа быстро сменилось на их лицах явственными прикидками, насколько удачным может быть винтовочный выстрел от бедра.
Шанса проверить это на практике майор им не дал:
– Патрик!
С хищной ухмылкой Харпер приблизился к другу.
– Присмотри-ка за ними, сержант.
– С удовольствием, сэр.
Ирландец навёл на врагов семистволку, а Шарп поспешил к выходу из монастыря. Рядом с их тремя конями паслись ещё пять, очевидно, принадлежащих пленникам. Шарп прикрыл тяжёлую створку и задвинул засов. Вернувшись во двор, он взглянул на французов поближе.
Сержант был парень рослый, крепкий, как дуб. На загорелом лице жёсткой щёткой торчали густые чёрные усища. Глаза горели ненавистью. Его товарищ в офицерской форме был и тоньше, и изящнее, а взгляд, обращённый на Шарпа, выражал презрение и брезгливость.
– Сержант, заберите их пушки.
Офицер без сопротивления расстался с карабином, а вот сержант заартачился. Ирландец дёрнул мушкет к себе, но француз не отпустил оружие, и лишь когда Шарп красноречиво качнул стволом винтовки, неохотно уступил.