– Не святые, нет, далеко не святые, но их задела за живое судьба захваченных женщин. Им нравится чувствовать себя спасителями несчастных и защитниками обиженных, – капитан криво ухмыльнулся, – Всяк волен честить вонючих солдафонов, но когда речь заходит о спасении, мы враз превращаемся в идиотских героев и рыцарей в белоснежных подштанниках.
Всё утро, пока вахту несли красномундирники, стрелки спали. Теперь пришла очередь парням Прайса отдыхать, а караульных у края оврага выставил Кросс. Враги почти не показывались: пара фигур маячила на верхней площадке сторожевой башни, да в полдень с востока появился конный разъезд. Утруждаться разведкой они не стали, скрылись в какой-то из складок местности, видимо, распили прихваченную бутылку и примерно через час потрусили обратно в долину.
Холод беспокоил сильнее. Ночью температура была ниже, но люди двигались. Сейчас они сидели без огня в мёрзлом овраге, продуваемом студёным ветром, несущем иногда мелкий промозглый дождь. Надо было что-то делать, и, когда всадники умчались восвояси, Шарп затеял детскую игру в салочки при условии жёсткого соблюдения тишины и ограничив поле действия половиной высоты лощины. Взрослые дяди с восторгом гонялись друг за другом, согнувшись в три погибели и полузадушенно хохоча. Участие офицеров придало игре особенную остроту. Самого Шарпа роняли дважды (для того, чтобы «осалить» игрока, надо было повалить его наземь), и Шарп каждый раз возвращал «сало» тому, от кого получил. Задора хватило на пару часов, зато по их истечении ни скука, ни холод не донимали бойцов Шарпа. День клонился к закату, и солдаты стали готовиться к ночной схватке.
Палашом Шарпа занялся Харпер. Когда стрелок умирал в госпитале в Саламанке, ирландец выкупил оружие и отремонтировал за собственные средства. Длинный прямой клинок предназначался для тяжёлой кавалерии, из-за веса с ним было нелегко управиться пехотинцу, но уж если первый удар настигал врага, второго обычно не требовалось, что на собственной шкуре испытал поставивший Шарпа на грань жизни и смерти француз Леру. Выводя оселком кромку на лезвии, Патрик заострил кончик и вернул оружие Шарпу:
– Держите, сэр. Лучше нового.
Следующим объектом внимания Харпера стала его семистволка, вызвавшая живой интерес капитана Фредериксона. Ударная партия (отборные бойцы, сливки трёх рот) под началом самого Шарпа пойдёт в монастырь без огнестрельного оружия, только ножи, штыки и сабли. Единственное исключение – семистволка. Залп из неё будет сигналом для остальной части отряда выступать на поддержку штурмовой группы. Харпер прочистил куском проволоки запальное отверстие, дунул и счастливо улыбнулся: