— Трудновато, — сказал Торстен Хедман.
— Трудновато! — возразил Генри Стил. — Но ведь нет ничего невозможного. Будем стараться. Я буду стараться изо всех сил, да иначе я и не умею. Подумайте сами: ну на что мне прежняя «Национальбладет»? Ведь я, как держатель акций, заинтересован в том, чтоб, сотрудники газеты не оказались без работы. Если вы согласитесь на мое предложение, все служащие и рабочие типографии, да и редакционные работники из тех, что помельче, останутся на своих местах. А об остальных уж я позабочусь.
— Что ж, делать нечего, придется согласиться, — вздохнул Улуф Левини.
— А ведь идея-то блестящая, — сказал Донкер. — У нас с самого начала уже есть подписчики, и многие останутся с нами, несмотря на новый курс!
Собрание членов-пайщиков быстро уладило дела с владельцем газеты.
— Будешь голосовать, как держатель тридцати акций, — приказал Донкер Хенрику Рисслеру.
Рисслер отправился на собрание членов-пайщиков, прихватив с собой «Oscarssalen» Рюдберга, и послушно голосовал, как держатель тридцати акций, которых и в глаза не видел.
Такова история «Национальбладет», как рассказал ее Арвиду однажды вечером Маркель.
Арвид стоял у окна в комнате Торстена Хедмана. Он всегда ею пользовался, когда она пустовала. Но сейчас ему ровным счетом нечего было делать, он собирался уходить и оставил дверь в коридор открытой.
Смеркалось, и за окном густо падал снег.
Арвид думал о своем будущем. В рождественские каникулы он целиком посвятил себя газете, и ему тут нравилось. В газете было чему поучиться, не то что в гимназии. Газета давала ощущение полноты жизни, какого не давало преподавание. Но через несколько дней каникулы кончатся… Больше всего ему бы хотелось взять и написать ректору, что по таким-то и таким-то причинам он, мол, вынужден бросить практику. Правда, тут есть известная неловкость, ректор выказывал ему дружеский интерес и хвалил его педагогический дар. «Да вы прирожденный учитель», — сказал он ему, и Арвид даже несколько испугался… Но было и другое. Однажды у них с Донкером произошел разговор, из которого Арвид сделал вывод, что тот, назначая ему твердое жалованье, совершенно забыл о его учительстве. «А, — сказал он, когда Арвид ему это напомнил, — плюньте вы на учительство, господин Шернблум. Неужели вам неймется просиживать штаны за книгами из-за куска черствого хлеба?..» Все так сложно… Экономическое положение газеты представлялось ему весьма шатким. Дела поправились после «революции», спору нет. Но в редакции поговаривали, что наличные, которые Генри Стил вложил поначалу в дело, давно уж подтаяли, Предварительные расчеты Донкера оказались легкомысленными. Конечно, Стил посчитался с тем, что предварительные расчеты всегда легкомысленны. Но Донкер хватил через край. Так, во всяком случае, утверждал Маркель. Однажды он при Арвиде сказал Хедману: «Сегодня великий день: платят жалованье. Донкер разъезжает по городу и занимает для нас денежки. Он честный малый — это бесспорно!»