— Не будем ссориться, Маркель, — сказал он. — Я был не прав, что тебя оборвал. Зато я тебя утешу: вот, как на духу, у меня и в мыслях нет делать какую бы то ни было «партию».
— Ладно, — продолжал Маркель. — Тогда перейдем к третьей возможности. Фрекен Рандель влюблена в тебя, а ты в нее не влюблен, то есть испытываешь к ней лишь те чувства, какие всякий нормальный мужчина испытывает к женщине, которая недурна собой, — но ты пользуешься ее любовью для своих чувственных удовольствий. Так устроен человек. А это низко. Так нельзя поступать. Вернемся к Канту: ни в коем случае не пользоваться другим человеком ради своих целей! Это низко.
Арвид Шернблум почувствовал, что бледнеет.
— Ошибаешься, — сказал он. — Все гораздо запутанней. Я сам никак не распутаюсь. Но раз уж мы об этом заговорили, скажи, что дало тебе повод заключить, что у меня с фрекен Рандель близкие отношения?
— С твоей стороны ни малейшего повода. Ты никогда о ней не заговариваешь, а если о ней заходит речь в твоем присутствии, ты либо отмалчиваешься, либо говоришь слегка рассеянно «а, фрекен Рандель». Ты скромен, хвалю. Но что пользы от твоей скромности, когда сама она ведет себя ребячески неосмотрительно, посылает тебе цветы, приходит в редакцию… Привратники о вас шепчутся. Что пользы от твоей скромности? Ты не хочешь жениться. У тебя даже нет возможности. Но не важно, чего ты хочешь или не хочешь, важно, что с тобой будет. Никто не выбирает! Судьбу не выбирают, как не выбирают родителей или самого себя, свой рост, характер, или цвет глаз, или извилины в мозгу. Это-то уж всякому понятно. Равно как не выбирают жену, или любовницу, или детей. Они даются человеку, они у него есть, и, случается, он теряет их. Но их не выбирают!
Арвид Шернблум шел домой в глубоком раздумье. «Их не выбирают».
Он думал о Маркеле, который сказал это. «Их не выбирают».
Маркель был холост. Но он запутался в давней несчастливой любви к женщине, теперь уже немолодой, хоть и достаточно молодой, чтоб изменять ему с кем придется.
* * *
Настало лето.
Дагмар Рандель проводила его с родителями — вернее, с отцом и с мачехой (родная ее мать умерла) — на семейной вилле в шхерах. Арвид Шернблум на большую часть лета засел в городе. Два или три раза его приглашали приехать на денек на виллу в Рандельсбург. Но он был занят в газете. А вернее, ему не хотелось ехать; он избегал бывать у нее в семье. Домашние выказывали ему дружелюбие и любезность. Но он не мог положиться на самообладание Дагмар. Он боялся, как бы она необдуманным словом, в забывчивости оброненным «ты», неосторожным взглядом или жестом не выдала того, что должно было оставаться в тайне.