— О, — сказала она. — Значит, тебе надо ехать. Когда ты едешь?
— Завтра, чуть свет, утренним поездом.
В ее глазах стояли слезы.
— Вот и кончился сон, — шепнула она, будто сама с собой.
Он посмотрел на нее, не понимая.
— Я так радовалась, так счастлива была, — сказала она, — что хоть это лето, всего только лето мы будем вместе, совсем одни, вдвоем.
— Любимая, не навек же мы расстаемся.
— Почем знать.
Он взял ее руку, приложил ладонью к своим глазам.
— Никто не властен над жизнью и смертью, — сказал он. — Но что бы еще могло нас разлучить, скажи?
Вдруг она закричала:
— О, Арвид, не езди! Не теперь, не завтра! Погоди немного, а там, глядишь, можно будет и не ехать. Я знаю, я уверена, твоя жена преувеличивает болезнь отца, просто она хочет заманить тебя к себе!
— Нет, Лидия, — сказал он. — Нет, не такое ее письмо, чтоб можно было там усмотреть преувеличения или побочные виды. И одно уже, что он лежит в постели, само за себя говорит.
Она долго молчала. Потом поднялась и отошла к окну. За окном стоял серенький день.
— Да, да, — потом сказала она. — Поезжай! Долг превыше всего. Поезжай же! И довольно, прости.
— Лидия, — крикнул он. — Лидия!
Вдруг она снова сделалась нежна. И, обернувшись к нему, она сказала:
— Но нет, так нам нельзя расстаться…
Она ничего не видела от слез, она обвила руками его шею.
— Хочешь остаться ночью тут, со мной?
— Хочу ли я?
И она зашептала:
— Больше никогда так не будет, как этим летом, никогда. Никогда больше так не будет. Ты вернешься, и опять тут будет твоя жена, и твои дети. И твоя работа, твои друзья, все, все, куда мне нет доступа. И настанет такой день, когда я уже сделаюсь тебе в тягость, не в радость.
— О, Лидия, о чем ты? Что ты такое говоришь? Сама посуди, Лидия! Я уеду, но я же вернусь, и я люблю тебя, и всегда, всегда мы будем любить друг друга, и зачем думать иначе?
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Конечно, — проговорила она. — Всегда, всегда. Или хоть бы нынче ночью, до утреннего поезда.
Он пошел в редакцию, и сделал нужные распоряженья и приготовленья, и пошел домой, и упаковал саквояж, и пошел в ресторацию, и пообедал, и пошел к Лидии.
На утренний поезд, которым он собирался ехать, он опоздал. И он уехал вечерним поездом.
Лидия стояла на перроне и махала ему платком.
* * *
Старику не подняться, и он это знает. Арвид сидит на стуле у его изголовья, и они больше молчат. Окно распахнуто. Из него видно Ясную реку. Тихая, блестящая, плывет она между крутых берегов. Доктор — местный лекарь, совсем юный, и для Арвида новый, — только что ушел. Он дал понять, что конец может наступить со дня на день, а больше двух недель старику не протянуть. Телеграммой вызвали Эрика, он вот-вот приедет. Дагмар сидит в уголке за рукодельем. Девочки играют в саду.