— Какая пшеница?
— Пшеница, усадебная пшеница.
Магда не поняла.
— От месячины уже ничего не осталось. Только чуточка ржи.
— О месячине тебя не спрашивают. Я тебя спрашиваю о господской пшенице, оглохла? — рявкнул управляющий. — Мужик твой где?
— Пашет за садом.
— Позвать его.
Магда собралась было бежать.
— Нет! Ты стой здесь. Сташек, беги за Кшисяком.
Пришел Кшисяк, злой, утомленный.
Начался разговор о пшенице. Между четырьмя взрослыми людьми стоял Павел, маленький, с измазанным песком и глиной личиком. У него текло из носу, он всхлипывал от сдавленных рыданий.
Долго ругался управляющий, кричал приказчик. Они ничему не верили. Вошли в каморку. Заглянули в сундук, обшарили все углы. Даже в Буренкино стойло лазили. Но нигде не было ни зернышка.
Взбешенный Кшисяк взялся за сына:
— Говори, гаденыш, чтоб тебя громом убило, говори сейчас же, откуда взял пшеницу?
— Для го…лу…бев… — выдавил из себя Павел и залился слезами.
— Я не спрашиваю, для кого! Я тебя спрашиваю, откуда взял? — заорал отец с потемневшим от злости лицом.
Перепуганный ребенок трясся, как в лихорадке.
Вмешалась Магда:
— Да не ори ты так, а то от него ничего не добьешься.
Она присела на корточки возле сына.
— Скажи, сынок, скажи маме, откуда ты брал пшеницу? Из дому, отсюда, от нас?
Павел перемогся настолько, что отрицательно покачал головой.
— Тогда откуда же? Ну скажи, а то, видишь, ведь плохо будет. А скажешь — и конец.
— К… к… когда на воз кла…ли.
— Где?
— В… в ам-баре… — всхлипывал мальчик.
Кшисяк долго разговаривал с управляющим и приказчиком. Потом вернулся к плугу.
Но, придя вечером домой, он снял с себя ремень, стащил с нар сонного Павла и отлупил его, сколько влезло. Так крепко, что Магда кинулась защищать сына. Чуть и ей не попало.
Павел взобрался на нары, зарылся с головой в солому и заревел. Магда подошла к нему, чтобы его укрыть. Но он так взглянул на нее, так рванул руку, что она удивилась.
Но Павел ведь помнил, что мама сказала. Пусть он все расскажет, и будет конец. А вместо этого тата побил его ремнем, да еще как побил! А ведь он сказал. Все, как было. Хотя боялся приказчика и управляющего. Управляющего больше всего.
Он не мог понять, за что отец так рассердился. Голуби так славно порхали, клевали пшеницу! И чего орал управляющий! Или приказчик. Его баба и не столько зерна каждый день голубям сыпала!
Когда Магда задула лампу и из всех углов послышалось тяжелое дыхание, Павел все еще не спал. Ему мешала нога Юзека, с которым он спал на одной постели, болели побитые места, он никак не мог улечься и глядел в еле светлеющее в темноте маленькое оконце. Хоть бы один голубь прилетел! Ведь из-за них все и вышло!