— Я рисковал и раньше, и все мне сходило с рук благополучно, — отрезал Макслотер. — Найду выход и теперь. — Его густые темные брови резко опустились, придав лицу выражение непреклонности, а глаза метнули молнию. — Для меня не существует «неприкасаемых» лиц, будь то садовник или президент. — Он произносил слова подчеркнуто медленно, с нарастающим пафосом. — Нет такого человека, который избежал бы тщательного и самого пристрастного расследования, если имеется хотя бы намек на то, что его действия или убеждения наносят ущерб интересам нашей страны или содействуют успехам мирового коммунизма. Мой священный долг перед Штатами и всем свободным миром…
— Такого рода патриотические речи хороши для прессы, — попытался вставить слово Листон.
— Вы считаете меня болтуном? — На лице Макслотера появилась зловещая улыбка, не предвещавшая ничего доброго неосторожному оппоненту. — Как вам хорошо известно, я не только разговариваю. Я умею действовать. И вы в этом очень скоро убедитесь.
Макслотер замолчал, продолжая зло ухмыляться. Потом добавил:
— А если кое у кого из национального совета пошаливают нервишки, пусть отправляется на лечение во Флориду. А еще лучше в Италию, в Швейцарию, ко всем чертям! Партия обойдется без них.
Разъяренный шеф сыскной службы повернулся к собеседнику, взял его за лацкан пиджака и притянул к себе с такой силой, что Листон не на шутку струхнул и невольно отпрянул от разбушевавшегося босса.
— Запомните, — Макслотер говорил медленно, старательно выговаривая каждое слово, — директор Федерального департамента расследований подчиняется только господу богу. А те, кто ходит по нашей грешной земле, все у меня вот здесь.
И он с силой сжал кулак, так, что хрустнули суставы пальцев. Немного успокоился, отодвинулся от Листона и проговорил гораздо тише:
— Не забывайте, что президент никогда еще не оспаривал моих решений, — он медленно поднял руку и несколько секунд молча любовался своим квадратным кулаком молотобойца, затем твердо закончил фразу: —…и не станет этого делать. А самое главное — меня поддерживают те, с кем уж никто не смеет не считаться. Так и передайте своим друзьям-шизофреникам!
Макслотер выразительно покрутил пальцем у виска, не оставив сомнений в весьма низкой оценке умственных способностей своих коллег по руководству партией, и нравоучительно заключил:
— Пора бы им поумнеть, если они не хотят вылететь из национального совета.
Разговор был окончен. Остаток пути Макслотер угрюмо молчал, а Листон не решался нарушать его раздумий.
Прощаясь в аэропорту, Листон пожелал шефу счастливого пути и выразил надежду на благополучный исход рискованного предприятия. Макслотер в ответ растянул уголки рта, изобразив подобие улыбки. Видимо, он не в силах был отогнать какую-то навязчивую, не покидавшую его мысль.