Она почти не помнила, что было дальше. Зазвучала музыка, и брат… или не брат? В общем, кто-то из мужчин пригласил ее на танец и закружил. Вдруг ей стало плохо и, пробормотав что-то невразумительное, она непонятным для себя образом очутилась на улице. Затем, слегка пошатываясь, побрела в сад, хватаясь за деревья.
Вдруг резкие спазмы сжали ее желудок, но Элайн сумела удержать себя от тошноты.
«Платье! Если я его заплюю…»
Несколько часов назад она хотела выбросить мешающие ей тряпки, а сейчас почему-то беспокоилась о своем наряде. Еще она подумала о том, что хорошо бы не забыть отрубить голову этой Ландре, чтобы та раз и навсегда перестала досаждать ей дурацкими разговорами. Р-р-раз – и все!
На этих радостных мыслях силы оставили ее окончательно. Голова закружилась еще сильнее, и звезды, весь вечер весело мерцавшие в темно-синем небе, потухли.
Открыв глаза, она увидела над собой лицо Роланда. Он осторожно вытирал ее лицо платком. Они оба сидели под деревом, и ее голова покоилась у него на коленях.
Элайн было плохо и стыдно. Соленые слезы сами навернулись на глаза.
Гилмор осторожно провел рукой по ее волосам и нежно коснулся губами ее губ:
– О, нет! – участливо сказал он. – Не плачь, пожалуйста! Только не в свой день рождения!
– Я же… ни… когда… раньше так много не пила! – жалобно стала оправдываться она.
– Я знаю. Тебе скоро станет легче, – пробормотал он и снова прильнул к ее губам.
Брайс Кусланд, обеспокоенный долгим отсутствием дочери, лично отправился на ее поиски. Найти Элайн для него не составило труда, зато ему пришлось немало постараться, чтобы немедленно не устроить целующейся парочке громкий скандал. Впрочем, тейрн был достаточно благоразумен, чтобы не раздувать это событие при гостях.
* * *
Элайн запретили покидать свою комнату до прихода родителей и, кроме того, она уже несколько раз прослушала нотацию няни о том, как должна себя вести благовоспитанная девушка.
Получалось, что она намеренно доставила неприятности своим родителям. Осрамила их своим нелепым поведением и неожиданным пьянством. А то, что она посмела уединиться с Гилмором, да еще позволила себе с ним целоваться! Тут у няни не было слов, чтобы выразить возмущение. Положа руку на сердце, подходящие слова для этого у Нэн были, но высказать их дочери тейрна она не посмела.
Первой к Элайн пришла мать. Несмотря на сдержанность тейрины, можно было без труда заметить, что Элеонора до глубины души возмущена поступком дочери.
Она не замедлила сразу же это высказать:
– Такое поведение может навсегда скомпрометировать тебя в глазах высшего общества. Навсегда! Ты хотя бы понимаешь это?