— Какие вопросы тебе задавали? — не унимался «дядя», с каждой минутой нравившийся мне все меньше.
Я пересказал ему наши разговоры.
— А не спрашивали они что-нибудь про твою маму, о том, где она работает?
Ну какие такие государственные тайны мог знать третьеклассник? Я отвечал правдиво и очень удивился, когда он сказал:
— Знаешь что, не надо тебе больше туда ездить.
К тому времени вместе с языком я уже впитал в себя и некоторые английские культурные традиции, поэтому не только не представлял, что можно явиться в гости без приглашения, но и легко мог предположить, что меня туда больше никогда не пригласят. Но если пригласят… почему это я не могу поехать туда, куда пожелаю? И тогда «дядя» на полном серьезе стал объяснять мне, десятилетнему, почему нельзя общаться с этим англичанином: тот может задать такие вопросы, на которые я «не так отвечу». Вот он, сотрудник посольства, знает, что можно говорить, а чего нельзя, а я не знаю. На этом разговор закончился. Я был удручен. И долго не мог понять, на какие же такие вопросы я могу «не так ответить». И что это такое — «не так ответить»?
После того как у немцев отбили базы, с которых запускали ФАУ, налеты закончились, и мы вернулись обратно в Лондон.
Когда я жил в «Святой Анне на море», мама, разумеется, оставалась в Лондоне и приезжала лишь по воскресеньям. За мной же присматривала мать моего одноклассника. Жил я в небольшой комнатке одного из домов прямо на берегу моря — до войны это был пансионат. По сути, я был очень самостоятельным ребенком. Меня никто не принуждал, скажем, чистить зубы или мыть руки. Я просыпался сам, выбирал одежду. Разве что легкий завтрак нам с приятелем готовила его мать. После занятий в школе мы обедали уже все вместе — и школьники, и учителя.
Я вовсю читал английские книжки, соответствующие, конечно, моему возрасту. Безусловно, читал и английские газеты. Телевидения тогда вообще не было, я любил слушать радио, особенно последние известия. Окружающие взрослые даже просили меня рассказывать после новостных передач о последних событиях на фронтах, прежде всего на наших. Поэтому я всегда был в курсе всех побед Красной армии. В школе висела карта, и мы, дети, постоянно передвигали флажки, отмечавшие наступление нашей армии. Следили мы и за наступлением войск союзников после открытия второго фронта.
В Англии во время войны широкий размах получила кампания по сбору всякого утиля — бумагу собирали, картон, но в основном, конечно, металлолом. Занимались этим и дети, причем по всей стране. Естественно, ни мы, ни наши родители не могли в этом участвовать. Но родители, помню, собирали деньги в фонд помощи, а соседи-англичане передавали через них теплые вещи, вязаные носки для наших солдат. Мы, само собой, ничего не шили и не вязали, но что-то пытались мастерить, собирали карандаши и тетрадки для отправки в Союз.