— А друзьям писать можно? — подозрительно прищурился Гарри, явно удручённый открывшейся перспективой. Учиться он не любил.
— Нужно! — веско изрёк Гарри–Том. — И Сириусу обязательно пиши. Волнуется ведь. Но думай, что пишешь, и не проболтайся, какой подарок на Рождество мы Бродяге готовим. Теперь‑то Петтигрю не сбежит! Жаль, раньше этого сделать нельзя, но сам понимаешь — конспирация.
Всё оставшееся до первого сентября время Люциус проходил со скорбным выражением на лице.
— Этот мальчик сущее наказание, милорд! — неустанно повторял он. — Никаких понятий о приличии, весьма вольное воспитание и невозможно упрямый характер. Он не оставляет попыток освободить всех моих домовиков, придумывая самые невероятные способы. Каждый день колотит моего сына, унижает его на квиддичной площадке, а его манеры за столом… Вдобавок он рассекретил тайный ход, построенный ещё в шестнадцатом веке, и обозвал фамильных павлинов «белыми курами»! Вы уверены, милорд, что Поттер так уж нам необходим?
* * *
К Хэллоуину из Азкабана был освобождён последний заключённый Пожиратель Смерти — Долохов. Остальные уже были на свободе. Министерство переживало очередную пертурбацию: часть неугодных Тёмному Лорду чиновников была дискредитирована и уволена со своих постов, а их место заняли ставленники Волдеморта. Для волшебного мира, мира долгожителей, смена руководящего состава неминуемо влекла за собой смену курса политики. Люциус Малфой уже обдумывал детали интерьера в кабинете Министра Магии и даже заказал новое кресло по своим меркам, но Фадж был ещё нужен. Он так старательно, можно сказать, даже талантливо втаптывал в грязь репутацию Дамблдора, что мешать ему не стоило.
Ближний круг и вновь приближенные к Тёмному Лорду волшебники усиленно готовились к государственному перевороту, втихомолку деля между собой министерские портфели, а Гарри–Том в это время переживал не лучший период в своей жизни: на него внезапно свалился пубертат.
Мало того, что его лишившаяся чешуек физиономия покрылась прыщами, так ещё постоянное сексуальное возбуждение причиняло немало неудобств. От конфуза хоть как‑то спасала широкая мантия, но нанятый ещё летом целитель категорически запретил применять «охлаждающее» заклинание. Мол, всё идёт как надо, ну и что, что так бурно — на то причины есть. Кровь‑то в венах теперь течёт подростковая, та самая — поттеровская. Вот и конфликтует взрослая магия с детской кровью. Ничего, всё со временем образуется и будет в лучшем виде.
Насчёт «лучшего вида» целитель явно преувеличивал. Пробившийся на макушке мягкий младенческий пушок вызывал у Гарри–Тома гомерический хохот. Брови прорастали клочками, ресницы радовали яркой рыжиной, а места, где когда‑нибудь появятся усы и борода, чесались, не переставая. Выходя из своих чертогов, приходилось наводить маскирующие чары, дабы не нервировать впечатлительных соратников.